противоположный край площадки, за которым начиналась роща со скамеечками для гуляющих, высматривая отвратительного зверька. Но никого не увидел.
– Майк, извини, – снова заговорил он, – но мы бывали здесь много раз, в том числе около самой
– Потому что с нами вот этот великан, – сказал Майк, похлопывая по спине Подкидыша. – Я что, не говорил тебе, что он видит их постоянно? Подкидыш – как громадный фонарь, разве что притягивает не насекомых. Правда, Подкидыш?
– Я их д… д… давно не видел.
Майк натужно рассмеялся.
– Вранье! Громадное, как твоя задница. Но все равно: мы трое их видели… Чем нас больше, тем лучше. – Майк бросил на Теда горящий взгляд. – Слушай, ты хочешь его увидеть или нет? Ведь я ради тебя все это затеял.
Тед кивнул:
– Ты прав, извини.
В конце концов, что он теряет? Если есть надежда узнать истину, посидев с двумя психами на скамейке, почему не попробовать?
– Я готов, – уверенно заявил Тед. – Давай, Подкидыш, мобилизуй все свои таланты Аквамена и выйди с ними на связь. Прикажи им явиться…
– Это не так работает, – тонким голоском пропищал Подкидыш.
Как это работает, никто не спросил.
Они молча ждали. Из окон корпуса сцена казалась, наверное, еще более нелепой. Три человека, сидящие спиной к зданию посреди баскетбольной площадки. Вуди Аллен был бы счастлив сфотографировать их для афиши своего нового фильма: «Трое на лавке, не считая опоссума», скоро на экранах.
Через двадцать минут они все еще сидели в той же позиции, не сказав за это время ни слова. Вдруг Тед улыбнулся. Опоссума он не увидел, зато вспомнил, как иногда играл с дочками в молчанку. Инициатором почти всегда выступала Надин, которой надоедала болтовня сестры, а лучшего способа заставить ее помолчать хоть немного не существовало. Тед гадал, кто из их троицы заговорит первым. Точно не Подкидыш: тот, похоже, всю жизнь только и делал, что играл с миром в молчанку. Доусон, похоже, грезил наяву о чем-то непонятном. И только Тед не мог абстрагироваться от того, что они делают.
– Накрой ее, – услышал он за спиной голос Подкидыша.
– Чем я ее, к чертям, накрою? – удивился Тед.
– Своим пальто, – вмешался Майк. – Накрой. Тед вздохнул. Гениально. Простуда ему обеспечена.
Но он не мог не признать, что и ему самому по какой-то безумной причине это казалось наиболее разумным решением. Он оглядел окна корпуса, убедился, что на них никто не смотрит, и быстрым шагом, потирая руки, вернулся к скамейке.
– Подвинься, Подкидыш, пусти меня в середину. Гигант повиновался без возражений.
– Они идут, – сказал он почти сразу. В тоне его не было ни капли сомнения.
Тед напряг зрение, но не увидел ничего необычного. Но он явственно почувствовал, что
– Красный – мой любимый цвет, – донесся из пустоты голос Подкидыша. Сейчас он звучал не просто уверенно, но и гораздо ниже, чем обычно.
– Что? – переспросил Тед.
Подкидыш не ответил.
Отражение возникло снова. Стройная фигура Холли в красном бикини задрожала под порывом ветра и исчезла. Но она там была, Тед знал это точно. Он поднял голову и буквально окаменел.
В углу площадки стоял замок с диснеевскими принцессами. Это было не отражение, не прозрачное видение. Замок стоял там. Тед указал на него пальцем.
– Мы видим, – отозвался Майк.
– Это замок моих дочек. – Голос Теда дрогнул.
Он встал и один пошел к замку, но на полпути остановился и обернулся. В глазах Майка читалась тревога. Подкидыш съежился, будто стараясь стать меньше ростом, и втянул голову в плечи. Казалось, оба сидят в кабинке крутых и самых опасных на свете американских горок, но, несмотря на это, Тед испытывал почти непреодолимое желание вернуться к ним, на надежную скамейку.
