Мы молча вышли из гостиной. Патрик рассеянно начал спускаться. Элис поманила всех наверх.
Люстры предпоследнего этажа освещали лишь крохотную площадку на чердаке. Мы уперлись в стену. Справа от нас находилась дверь в жилые, но необитаемые покои, слева – в искомую кладовку.
– Пошли, – пробормотал Виктор. Его голос дрожал.
Элис резко распахнула левую дверь, и нашему взору предстал коридор, в конце которого тускло горели свечи. Гробовая тишина нарушалась лишь нашим дыханием. Каждый с трудом пытался сдержать волнение. В конце обитого панелями коридора стояла огромная ширма. Слева простиралась глухая стена, справа располагались четыре двери. Последняя была приоткрыта, из глубин комнаты исходило мерцание. Чарующий, гипнотизирующий свет, он мог выхватить из темноты только фарфоровые ручки на трех остальных дверях.
Мы не моргая следили за пляшущей тенью огня на стенах, которые однажды уже стали свидетелями ужасной трагедии.
Элис вошла в коридор и посторонилась, чтобы не заслонять свет. Мы друг за другом добрели до последней двери. На полу злосчастной комнаты лежал подсвечник, а рядом с ним – небольшая картонная коробка. И больше ничего. Маленькое оконце, голый потолок без единой лампочки да беленые стены – вот и все убранство.
Виктор двинулся к окну, но на полпути остановился и склонил голову. В тусклом сиянии свечей едва было различимо его печальное лицо. Артур подошел к другу, положил руку ему на плечо и прошептал что-то ободряющее. Я с тяжелым сердцем смотрел на двух мужчин, объединенных одним страшным горем.
– Это здесь нашли миссис Дарнли, – шепнула Элис мне на ухо.
Я гневно шикнул на нее. Тоже мне новость! Но мои мысли переключились на дверь. Я повернулся и стал ее рассматривать. Элис взяла меня за руку и посмотрела прямо в глаза, а затем тихо сказала, повернув задвижку:
– Мы тщательно обследовали замки. Не знаю, как можно ухитриться запереть дверь изнутри.
Послышался скрип лестницы и звук шагов в коридоре.
– Наконец-то, Патрик, – выдохнула Элис, отпирая задвижку.
Облаченный в длинное черное пальто с поднятым воротником, Патрик молча вошел в комнату. Фетровая шляпа, надвинутая до самой переносицы, позволяла видеть только его подбородок. Вообще я бы сказал, что этот человек вел себя странно. Он зачем-то сутулился и вжимал голову в грудь, словно хотел уменьшиться в размерах.
– Ты готов, дорогой? – ласково спросила Элис.
Тот что-то буркнул себе под нос и подошел к окну. Элис приоткрыла рот, но не смогла произнести ни звука. Положив локти на подоконник, Патрик угрюмо попросил нас выйти. Виктор схватил подсвечник, подобрал коробочку и дал знак остальным следовать за ним. Нас с Артуром не надо было упрашивать дважды, но Элис покинула комнату не сразу.
Я представил себя на ее месте: оставляющим любимого человека в ледяной темноте проклятой комнаты. Нет, мне ни при каких обстоятельствах не захотелось бы поменяться местами с Патриком Латимером.
Дверь закрылась, и вопрос Элис прозвучал совсем бессмысленно:
– Все нормально, милый?
Ответом вновь послужило сдавленное ворчание.
– Не волнуйтесь, – успокаивающе произнес Артур. – Давайте опечатаем дверь. Все, что нам осталось, – только ждать.
Элис покачала головой. За темными панелями, сливавшимися со стенами, находился тот, кого она любила. Тот, кто осмелился бросить вызов мстительному, злобному призраку.
Она глубоко вздохнула, затем открыла коробочку и вытащила оттуда ленту около восьми дюймов длиной. Приложив ее к косяку и к самой двери, Элис попросила Артура подержать концы в таком положении. Затем она вытащила из канделябра свечу и, подогрев взятые из той же коробочки восковые комочки, прикрепила по одному к каждому краю ленты и припечатала «единственной в графстве» монетой.
Теперь никто не мог переступить порог комнаты, не разорвав ленту либо не сломав восковой слепок.
Держащий подсвечник Виктор закрыл глаза, его губы незаметно двигались. Бедняга молился, молился о чуде. Я же не знал, во что верить. Возможно, сегодня мы столкнемся со сверхъестественным, но не с «воскрешением» же миссис Дарнли! Нет, немыслимо. Это против всякой логики. Абсурдная, нелепая история, но почему-то она берет за душу. Есть в ней какие-то нотки надежды, которые пытается уловить бедный Виктор, так отчаянно ищущий свое потерянное счастье. Мы спустились на этаж ниже, обессиленные, словно после похорон.
Время будто остановилось. Взволнованная Элис теребила подлокотник дивана. В тот вечер на ней была черная блуза с высоким воротом и брюки того же цвета. Волосы она подвязала темной лентой, с хрупкой шейки свисал серебряный медальон на массивной цепочке. Обычно Элис одевалась почти кричаще, но сегодня я нашел ее наряд очень уместным.
Вскоре с лестницы донесся легкий скрип. Мы едва расслышали его, но все вместе, как по команде, затаили дыхание. Затем раздался еще один похожий звук, и наступила тишина.
