Отец разбудил меня незадолго до полудня и сообщил, что пришел Генри. Я быстро принял душ, окончательно разогнав остатки похмелья и дурного сна, и побежал в гостиную навстречу не менее сумбурной реальности.
Старина Генри, устроившийся в кресле, поднялся и подошел ко мне. Мы молча пожали друг другу руки. С бледным лицом и в траурной одежде, он сохранял достоинство. Передо мной стоял уже не тот юноша, который неумолчно плакал неделями после смерти матери, а мужчина, благородный в своем горе, смело принявший вызов.
Теперь у него оставался лишь я. Его давний друг, почти брат. Мы вместе росли, сидели за одной партой, бесились сами, разыгрывали других, делили стол, а иногда и кров. Я приходился ему второй семьей, а он – мне. И сейчас его трогательная, доверчивая улыбка лишний раз это подтверждала.
Отец кашлянул, чтобы скрыть смущение.
– Генри поживет несколько дней у нас, Джеймс. Он займет старую комнату Элизабет. Там все еще лежат коробки с ее ненужной одеждой. Отнесите их на чердак. Я уже устал упрашивать твою сестру забрать этот хлам.
Я с радостью согласился. Пока Генри не застеснялся, папа задорно предложил:
– Может, по такому случаю немного бренди, друзья? Возражений нет? Молчание – знак согласия.
Он открыл бар. Возникла неловкая пауза. Отец растерянно произнес:
– Господи боже! А где бренди? Неужели кончилось? Ну, мы сейчас… Черт! И виски тоже ни капли не осталось!
Генри взглянул на меня и неловко улыбнулся. Он уже набрал в грудь воздуха, но я подал ему знак молчать.
Папа продолжал:
– Допустим, пользуясь в качестве предлога моим состоянием здоровья, драгоценная женушка иногда убирает из бара несколько бутылок. Это я еще могу понять. Однако мне кажется, сейчас дела обстоят куда хуже. Уж не посягнула ли она на святое и не вылила ли все спиртное вообще? Возмутительное, неслыханное надругательство. Придется немедленно призвать виновника к ответу.
Сказав это, исполненный достоинства отец вышел из комнаты.
– Сиди тут, – велел я Генри.
Я шмыгнул к себе, схватил бутыль виски, припрятанную когда-то про запас, и вернулся в гостиную.
– Джеймс! – воскликнул мой друг. – Ты же не хочешь…
– Именно! – подтвердил я, бросаясь к бару.
Я наполнил две бутылки, которые мы распили вчера, принесенным виски, и как раз успел плюхнуться рядом с Генри и спрятать опустевшую емкость за спину.
Дверь в комнату открылась и вошел отец, твердо держащий за руку маму. Та, явно озадаченная, следовала за ним. Папа открыл бар, грозно сверкнул глазами и прогремел:
– Кто вылил бренди и виски?
Ничего не понимающая мама посмотрела внутрь, затем с нескрываемым волнением повернулась обратно к отцу.
– Эдвард, – пробормотала она, – тебе бы к окулисту сходить.
Я краем глаза глянул на Генри. Тот еле сдерживался, чтобы не рассмеяться.
– Неужели? – патетически воскликнул папа. – Это мне, чистокровному Стивенсу, сходить к окулисту? Да будет тебе известно: никто в нашей семье никогда не носил очков. Ну, максимум монокль. Даже мой дед, доживший до девяноста восьми лет, ни разу в жизни… Кстати, зачем мне окулист, дорогая? Не пытаешься ли ты намекнуть, что зрение у меня уже не то?
Мама молча вытащила вменявшиеся ей в вину бутылки и поставила дражайшему супругу под нос. Ошарашенный отец схватил их и стал внимательно осматривать.
Мама повернулась к нам:
– Еда готова. Проходите, садитесь.
Выходя из комнаты, она еще раз посмотрела на отца, который по-прежнему оцепенело разглядывал бар.
За обедом папа всеми силами пытался поддерживать беззаботную атмосферу. Поначалу это удавалось плохо: угрюмый Генри лишь молча ковырял вилкой еду. Однако, когда подали кофе, мы стали обсуждать Гудини, и мой друг обрел речь. Папа рассказал об одном из своих родственников, знавшем великого иллюзиониста лично.
– Ваш дядя был знаком с Гудини? – благоговейно повторил Генри.
Отец, смакующий сигару, задумчиво смотрел на вьющуюся струйку дыма.
– Дядя Ричард работал журналистом, – ответил он. – На американской земле ему неплохо удалось обосноваться и устроиться в чикагскую газету. Не помню уже названия, давно это происходило. Но как раз тогда имя Гудини прогремело на всю страну – он совершил очередной сенсационный побег. Ричард
