Мои опасения немного развеялись с осознанием того факта, что Генри пьян в стельку. Он не остался в долгу и отметил, насколько «хорош» я сам. Несколько секунд мы сердито смотрели друг на друга, а потом оба, словно по команде, расхохотались. Я с трудом поднялся на ноги, дабы предложить тост за королевскую семью. Генри в точности повторил мои телодвижения и шлепнулся назад в кресло. И хоть мы оба уже лыка не вязали, мой закадычный друг нашел в себе силы заглотить последнюю порцию виски за возлюбленную. Я вздрогнул, представив, как она открывает дверь и застает нас в таком состоянии. Интересное впечатление сложилось бы у нее об утонченном брате!
– Что ты делаешь? – пробормотал я. Генри подбрасывал в воздух небольшой резиновый предмет.
– Играю с мячиком.
После еще одного взрыва смеха он объяснил:
– Это для одного из моих особых трюков. Покажу на днях.
– Нет, давай прямо сейчас, – потребовал я.
– Тут нужно правильно сосредоточиться и…
Генри притих и тут же заснул. Я чертыхнулся и решил последовать его примеру. Бессознательное состояние поначалу казалось сущим блаженством.
Я проснулся в холодном поту. Комната находилась в кромешной тьме. Голова у меня жутко болела, а перед глазами все ходило ходуном, словно где-то внутри черепа бесконтрольно кружилась карусель, и это невыносимое мельтешение никак не получалось усмирить.
Адскую свистопляску успокоил внезапный стон, раздавшийся совсем рядом. Я прислушался. Ничего. Может, то ужасное видение еще не прекратилось? Мне с трудом удалось сощуриться. Кажется, в темноте виднелся чей-то силуэт, но где я вообще находился? Однозначно не у себя в постели. Я лихорадочно соображал, кончился ли сон.
Наконец мой разум ухватил нить ночных событий. Черт возьми, ну и похмелье! Я попытался вспомнить пригрезившийся кошмар, но очередной стон заставил меня содрогнуться. В комнате явно кто-то всхлипывал. Поскольку в доме находились только мы с Генри, значит… Он рыдал, совсем как в моем сне. Стоны превратились в бессвязные завывания. Бедный старина Генри, ему, наверное, тоже привиделась похожая жуть. Он в истерике начал бормотать: «Нет, только не это! Мама, не покидай нас, я тебя умоляю!» Неожиданно он встрепенулся и крикнул:
– Что случилось, Джеймс?
– Я здесь, Генри, успокойся. Ты просто еще не оправился от дурного сна. Все кончилось. Не двигайся, сейчас мы впустим сюда немного света.
Я с трудом дотянулся до лампы, едва не свалив ее на пол, и подошел к другу. Генри выглядел жутко: лицо его было белым, словно мел, глаза покраснели. Я положил руку ему на плечо и попытался утешить:
– Мне и самому приснился кошмар, – заставил я себя улыбнуться. – Мы явно сами напросились, как считаешь?
Казалось, он меня не слышит.
– Я видел что-то чудовищное, но хуже всего…
– Сны редко бывают смешными.
– Самое худшее – я не могу вспомнить…
– Тогда чего волнуешься? Сиди, я сделаю кофе. Увидишь, тебе сразу полегчает.
– Джеймс! – вскрикнул Генри, с ужасом глядя на часы.
Я тревожно посмотрел на него:
– Что такое?
– Уже почти полчетвертого!
– Ну и?
– Мои родители еще не вернулись!
– Ты же сам говорил, их до трех утра можно не ждать, – сказал я настолько сдержанно, насколько мог.
– Да-да, ты, конечно, прав, – признал Генри. – Тем более дорога длинная. Не знаю, что со мной творится.
– С тобой… или скорее с нами? – Я с улыбкой кивнул на пустую бутылку из-под виски и пошел готовить кофе.
После третьей чашки Генри немного пришел в себя.
– И вправду отпустило. Но я бы многое отдал за то, чтобы вспомнить тот сон. Никогда в жизни не чувствовал себя таким потрясенным, и…
От резкого телефонного звонка я подпрыгнул на месте.
Вжавшийся в кресло Генри с ужасом посмотрел на меня. Он поднялся, нерешительно прошел к аппарату и снял трубку. Затем, глубоко вздохнув, поднес
