Он бросил машину в ближайший поворот так резко, что она угрожающе завалилась набок и несколько метров прошла на двух колёсах, покачиваясь из стороны в сторону. Взвыл двигатель, и началась карусель! Дистанция между машинами сразу возросла раза в три. Но за рулём машины преследователей сидел, по-видимому, настоящий ас. Он быстро приспособился к манере Ивана, уцепился, как клещ, за невидимый буксир и держался на одной дистанции, иногда отставая, иногда чуть приближаясь.
— Ну же! Да ну же! — чуть не со слезами в голосе вскрикивала Тика и упиралась руками в панель, словно пытаясь подтолкнуть машину.
Иван краем глаза взглянул на неё.
— Где-то здесь неподалёку парк-ущелье? — спокойно спросил он.
Тика не сразу поняла, о чем он спрашивает, а когда поняла, ответила, выжидающе глядя на Лобова:
— Прямо и третий поворот направо.
— На всякий случай предупреди об этом повороте.
— Предупрежу. — Тика недоуменно хмурила брови.
Лобов поудобнее взялся за руль и негромко приказал:
— Возьмись-ка за поручень.
Тика неохотно подчинилась.
— Сиди спокойно, ничего не бойся и не забудь предупредить о повороте.
Тика фыркнула, хотела что-то сказать, но, взглянув на лицо Ивана, осеклась: она уже видела его таким, там, в логове Линга. В машине повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь ровным гулом двигателя.
— Поворот! — показала рукой Тика.
— Вижу. — Голос Ивана звучал подчёркнуто спокойно.
Он не сбросил скорость, входя в поворот. А увидев впереди живописный каньон глубиной метров двести, через который для любителей острых ощущений был перекинут узкий пешеходный мостик без перил — «дорога вздохов», — ещё круче вывернул руль. Нехотя, словно в замедленной съёмке, машина встала боком, на два колёса, и, не сбавляя скорости, полетела к обрыву. Лицо Тики исказилось, побелели костяшки пальцев, намертво вцепившихся в поручень, но глаз она не закрыла. Взбесившаяся машина, чем-то похожая на уродливый гигантский мотоцикл, влетела на пешеходный мостик, попав колёсами точно по его центру, и, качнувшись с боку на бок — мостик, не рассчитанный на такую тяжесть, сильно пружинил, — за считанные секунды проскочила все тридцать метров, которые отделяли один берег каньона от другого. Опустив машину на все четыре колёса, Лобов вывел её на дорогу, сбросил обороты, глубоко вздохнул и огляделся. Бледная Тика с застывшими на поручне руками смотрела на него остановившимся невидящим взглядом. На том берегу возле самого обрыва стояла машина, затормозившая так круто, что её развернуло боком. Возле неё высокий сухощавый человек подбрасывал в воздух тяжёлый шлем и восторженно что-то орал. Это был чемпион Даль-Гея по автокроссу Луке Даг.
Глава 8
Хаасен сидел рядом с шофёром такси и коротко командовал: «Направо», «Ещё раз направо», «Прямо», «Теперь налево». Шофёр почтительно кивал и аккуратно делал все, что ему говорили. Сайн, расположившийся вместе с Крониным на заднем сиденье, только улыбался такому послушанию, тем более что сначала все обстояло совсем не так.
Когда Хаасен, усевшись с шофёром, приказал ему: «Поезжайте. Прямо вперёд», тот вздохнул и лениво обернулся к пассажиру:
— Знаете, я как-то не привык ездить по таким адресам.
Сайн набрал в грудь побольше воздуха, чтобы на правах старожила отчитать шофёра за дерзость, но не успел.
— Поезжайте, — сухо повторил Хаасен, поворачиваясь к шофёру, его глаза чуть сощурились, — я всегда езжу по таким адресам.
— Прошу прощения, — пролепетал шофёр, поспешно запуская двигатель.
Сайн раздумывал над причинами этой молниеносной метаморфозы, происшедшей с шофёром. На гангстера Хаасен не похож, на влиятельного человека тоже — слишком обычна одежда, да и не ездят такие люди на такси; он не грозил, не льстил и не обещал авансом чаевые. И все-таки шофёр сразу понял его неоспоримое превосходство! Да разве он сам, доктор Сайн, прошедший огонь и воду, не почувствовал странного, нисколько не давящего превосходства этих людей?
Хаасен и Кронин вполголоса обменивались короткими репликами на земном языке. Шофёр такси не выказал по этому поводу никакого удивления: наряду с официальным далийским языком в Даль-Гее сохранилось немало диалектов, завезённых сюда после окончания ядерной войны со всех континентов планеты. Сайн знал земной язык лишь настолько, чтобы понять: они уточняют план действия по задержанию Дина Самсонова. Начать операцию должен был Кронин. Хаасен будет на подстраховке и включится в дело лишь в крайнем случае. Предварительно он оставит доктора Сайна в безопасном месте. Уловив эту деталь операции, Сайн облегчённо вздохнул.
Кронина высадили прямо у главного входа в консульство. А затем, насколько разобрался Сайн, объехали квартал и возвратились к консульству уже по другой улице, с тыльной стороны. Хаасен без лишних слов расплатился с шофёром и отпустил такси. Место было тихое. Вдоль тротуара тянулась сплошная высокая ограда, из-за неё виднелись пышные кроны деревьев. Уголками глаз Сайн насторожённо поглядывал на Хаасена, в глубине его души нет-нет, да и шевелился тягучий червячок страха. Кто их, в конце концов, знает — землян? Вынет сейчас какой-нибудь бесшумный пистолет — и прощай многострадальная, но все-таки прекрасная жизнь!
Словно угадав его мысли, Хаасен внимательно оглядел длинную улицу с несколькими прохожими и сунул руку в карман. Сердце у Сайна ёкнуло, он затаил дыхание и втянул голову в плечи. Хаасен случайно перехватил его взгляд и усмехнулся.
— Все в порядке, доктор, — успокаивающе сказал он, — мы у консульства. Только не у парадного подъезда, а, так сказать, возле чёрного хода.
Жестом пригласив Сайна следовать за собой, Хаасен прошёл вдоль ограды с десяток шагов, остановился возле калитки, заметить которую было нелегко, вынул из кармана универсальный ключ и прикоснулся к двери. Чуть слышно щёлкнул запор. Хаасен толкнул рукой дверь и отступил.
— Прошу.
Войдя вслед за Сайном, он аккуратно, без стука; притворил дверь за собой, огляделся и сказал не радостно, а скорее озабоченно:
— Вот мы и дома.
Сайн ничего не ответил, но про себя подумал, что если земное консульство — дом и для него, то к нему ещё надо привыкнуть. Кругом зелень, аккуратные дорожки, странные цветы, явно не далийского происхождения, шёпот ветра в вышине, тишина и мерный гул и рокот города, доносящийся сюда будто издалека. За кустарником и стволами деревьев — ослепительно белые стены дома. Они подошли к небольшой двери; судя по всему, ею либо совсем не пользовались, либо пользовались очень редко. Снова был пущен в ход универсальный ключ, и Сайн не без внутреннего трепета впервые в жизни переступил порог «настоящего» земного здания.
Конечно, ему приходилось бывать на земных космических базах, но в космосе все унифицировано, утилитарно, безлико и космополитично, а это был истинно земной дом. Полной грудью вдыхая свежий и прохладный воздух — ощутимо более прохладный, чем это полагалось по далийским канонам. — Сайн с любопытством разглядывал высоченный потолок, светлые стены, украшенные чётким орнаментом, пол и дивился отсутствию роскоши и украшательств. Все это он оглядел мельком, не успев разобраться в своих эмоциях и решить, понравилось ему то, что он увидел, или нет. Хаасен, пригласив его следовать за собой, прошёл несколько шагов по широкому коридору и уже без ключа отворил дверь.
— Проходите.
Сайн, бодро выпятив грудь, но с опаской в душе, шагнул вперёд. Скорее всего, это была жилая комната. Но до чего скромно она была обставлена! Стол, диван, несколько кресел и маленький столик, на котором стояли предметы не известного Сайну назначения. И все! Если бы не широкое, от пола до потолка, окно, выходящее в сад, Сайн бы определённо решил, что его привели не то в больничную палату, не то в тюремную камеру.
— Это моя комната, — словно отвечая на его мысли, проговорил Хаасен, — располагайтесь, как вам будет удобно, и подождите меня здесь. — Он на секунду замолчал и добавил: Ну, если не меня, так кого-нибудь другого из наших. С этого столика можете заказать себе, что захотите: книги, фильмы и так далее.
— А кроч? — стараясь держаться непринуждённо, пошутил Сайн.
— Можно и выпить, — рассеянно ответил Хаасен, думавший, очевидно, о чем-то своём, — но вина у нас самые лёгкие, типа ваших крюшонов.
— О, я не алкоголик!
Хаасен повернулся было, чтобы выйти из комнаты, и уже взялся за ручку двери, но передумал и снова обернулся к доктору.
— Вы передали Алексею Кронину довольно подробную информацию о далийских работах по созданию жизнеспособных мутаций человека: умроках, ядерниках. Вы убеждены, что эта информация соответствует действительности?
— За её достоверность ручаюсь.
— А не кажется ли вам странным, что, добившись таких успехов в трансформации генетики человека, медики не попытались трансформировать и психотип? Вдохнуть в старую телесную оболочку новую душу, такую, какая им угодна?
Чёрные глаза Сайна заговорщически сощурились.
— А кто вам сказал, что они не попытались? Но, по-моему, для землян в этом нет ничего нового. Такого рода опыты в своё время проводились и на Земле.
— Это были не опыты, — сухо ответил Хаасен, — это было лечение, применявшееся под строжайшим контролем по отношению к психическим больным. Целевое изменение психики таких людей — несомненное благо. А когда с генетическим грузом человечества было в основном покончено, такое лечение было категорически, навечно запрещено, а личность человека объявлена неприкосновенной.
— А мы на этом не остановились! — Сайн горделиво вскинул голову. — Мне достоверно известно, что в руках врачей-ярхисовцев есть средства, которые
