Иван подошёл к окну, в которое смотрелись ярко освещённая зелень консульского парка и едва различимые звезды. Сорвал листочек, растёр между пальцами, понюхал и поморщился — запах был резкий, чужой. Клим, глядя на него, вздохнул, перевёл взгляд на часы и возмутился:
— Время, а никого нет! И это космонавты, люди, привыкшие считать доли секунды. Стыд и срам! Где Лена, где Тур? Где все?
— Кто поминает моё имя всуе? — послышался бас Хаасена.
Клим обернулся — Тур стоял на пороге комнаты. За неделю, прошедшую с момента освобождения, Хаасен обрёл прежнюю форму, только вдруг пробившаяся седина, запавшие глаза да непривычная холодность их выражения напоминали о пережитом.
Клим поднялся со стула и сказал с шутливой укоризной:
— Дорогой консул, вы опоздали на целых три минуты. А знаете ли вы, какое расстояние проходит за это время гиперсветовой корабль на крейсерском режиме? — Клим сокрушённо покачал головой. — Я краснею за вас, консул. Вдруг мы ждали бы вас не в банкетном зале, а на звёздной дороге?
— У гостиных и кабинетов свои законы, штурман. Они сложны и запутанны. А вообще-то. — Хаасен прижал руку к сердцу, — я приношу свои искренние извинения за опоздание.
— Вот это слова настоящего мужчины! Честное признание, без увёрток.
Лобов слушал этот обмен репликами с улыбкой.
В первые дни после завершения операции Хаасен был угрюм, рассеян — не так-то легко забыть гангстерские застенки. Энергичный и весёлый, Клим, конечно же, не мог остаться равнодушным и старался всячески расшевелить Хаасена. Очень скоро словесная пикировка, обращение друг к другу не по имени, а по должности стали у них привычной манерой общения. Лобов мог поклясться, что эти шутливые перепалки приносили Туру больше пользы, чем все лекарства, вместе взятые.
— Я тем более достоин снисхождения, — продолжал между тем Хаасен, — что принёс добрые вести об остальных. Всеволод должен быть с минуты на минуту. Его немного задержал президент. А Лена уже здесь. Она приехала вместе со мной, но зашла к Тике, чтобы её обрадовать — власти наконец-то разрешили девочке выезд из Даль-Гея.
— В конце концов, обошлись бы и без разрешения, — буркнул Клим.
Иван засмеялся:
— Да ты стал настоящим инсургентом, Клим!
Усаживаясь на диван, Хаасен поддакнул:
— Вот-вот. И куда только смотрит его командир? Недалеко и до межпланетных осложнений. Кстати, где Алексей?
Лобов и Клим переглянулись, потом штурман чуть улыбнулся и сказал:
— Точно не знаем, но догадываемся.
Хаасен понимающе кивнул. Иван отошёл от окна, подсел к Хаасену и, переводя разговор на другую тему, спросил:
— Чем кончились все эти далийские манифестации?
— А ничем. Прошлись по улицам с лозунгами, пошумели, побили кое-где витрины и разошлись. Да и что они могут сделать? Толпа идёт по проезжей части, а справа и слева по тротуарам едут эти жутковатые чёрные боевые машины, так сказать, почётный эскорт. — Тур пожал плечами. — В портовых кварталах за президента, в пригородах — вроде против, в центре — долой Яр-Хис! Ничего толком не поймёшь.
— Я смотрю, без Яр-Хиса тут не обходится ни одно серьёзное дело.
— Я столько слышал за последние дни о Яр-Хисе, — вмешался Клим, — что он начал мне сниться по ночам. В виде Змея Горыныча, каким его изображали на старинных иллюстрациях к сказкам. — Он снова оседлал свой стул и попросил: — Вы бы сжалились надо мной, консул, и рассказали толком, что представляет собой эта организация.
— И правда, Тур, — поддержал штурмана Лобов. — Неужели социальная комиссия ещё не разобралась с этим делом?
— Как раз сегодня подвели окончательные итоги, так что я к вашим услугам.
Социальная комиссия была создана из работников консульства под председательством Хаасена для уточнения общественной структуры Даль-Гея. При поддержке президента работа комиссии шла успешно. Тем более, что многие сведения были получены землянами уже раньше от Кайны Стан и Сайна Дагеля.
— Только не забывайте, консул, о том, что краткость родная сестра таланта. И что стол уже накрыт, — напомнил Клим. Он обернулся на лёгкий шум и, заметив входящего Снегина, громко добавил: — И о том, что точность — вежливость королей и послов.
Всеволод рассмеялся. В руках он держал роскошный букет пурпурных далийских цветов, которые земляне называли между собой бархатными розами.
— Из личного цветника президента. Для дам, — сказал он и огляделся. — Где же они?
— Удалились, оскорблённые долгим и бесплодным ожиданием. — Клим приподнялся, понюхал цветы, потом, удивлённо взглянув на Снегина, понюхал ещё раз. — Да они пахнут свежими огурцами!
— Совершенно верно, это самый модный у далийцев аромат. Всеволод бросил букет на подоконник я присел на диван рядом с Лобовым. — Я слышал что-то о краткости и о таланте?
— Нехорошо подслушивать, уважаемый посол. Некрасиво.
— Мы попросили Тура рассказать последние новости о Яр-Хисе, — пояснил Иван.
— О, — оживился Снегин, — это интересно.
Земляне в общих чертах уже знали историю Яр-Хиса. Он возник после окончания ядерной войны, когда Даль-Гей был наводнён многомиллионными массами беженцев со всех континентов, подвергшихся ядерным ударам и радиоактивному заражению.
В этом море голодных, грязных, неустроенных людей очень скоро начались болезни. То и дело вспыхивали эпидемии, борьба с которыми требовала максимального напряжения сил. Тогда и был создан медицинский совет. Он действовал очень решительно: ввёл жёсткие карантинные меры, принудительное лечение для тех, кто почему-либо уклонялся от него. Врачи работали с предельной нагрузкой, но их усилий оказалось мало. В условиях хаоса и неразберихи, царивших тогда в Даль-Гее, нередко происходили разного рода эксцессы, вплоть до вооружённых столкновений, и вскоре правительство было вынуждено передать в распоряжение медицинского совета значительную часть войск. Так, параллельно городскому управлению, в Даль-Гее возник второй орган власти, имеющий собственные вооружённые силы.
Эпидемии, голод оказались не самыми страшными бедами Даль-Гея. Почти все далийцы переболели лучевой болезнью той или иной степени: одни побывали под прямым воздействием ядерных взрывов, другие оказались в зонах выпадения радиоактивных осадков, третьи получили немалую порцию рентген с пищей и водой. Наследственность далийцев была безнадёжно испорчена.
— Все это вам уже известно, — рассказывал Хаасен, но до сих пор мы не представляли подлинных масштабов бедствия, постигшего население Далии. Генетический груз достиг таких размеров, что почти половина детей рождались неполноценными и уродами. Сегодня по распоряжению президента нас познакомили с секретными материалами той эпохи, фильмами и фотографиями, которые и теперь невозможно смотреть без содрогания. Жуткая армия уродов-мутантов все время увеличивалась. Медицинский совет, ядро которого составляли крупные учёные-администраторы, взялся за разработку экстренных лечебно-генетических мер.
Там работали люди не только талантливые, но и деловые. А в эпоху капитала учёные, тесно связанные с промышленниками и банкирами, нередко становятся такими же хищниками, как и сами капиталисты.
— Это клевета на науку, консул, — грустно сказал Клим. Все-таки она изначально стремится к добру. И в прошлом среди учёных были порядочные люди.
— Были, штурман, — сухо согласился Хаасен. — Но были и другие, которые спокойно экспериментировали на живых людях, как на подопытных кроликах, создали ядерную бомбу и благословили уничтожение Хиросимы и Нагасаки. Так вот, медицинский совет Даль-Гея хладнокровно разработал, а городское управление во главе с президентом, ханжески вздыхая, утвердило ряд рациональных, но жестоких мер. Главные из них: полное отделение детей от родителей, жёсткий искусственный отбор с эвтаназией неполноценных, введение генетических каст и института роллов — золотого фонда далийской расы. Санкционировав все это, городское управление не захотело пачкать руки грязной работой и скромно отошло в сторону, наделив медицинский совет ещё большими правами. Со временем этот совет и превратился в теперешний Яр-Хис.
— Не смешно, — пробормотал Клим.
Лобов взглянул на него и промолчал, а Снегин проговорил задумчиво:
— Самая жестокая из этих мер — отделение детей от родителей. Представляете, забрать новорождённого у матери! Мужчинам было проще.
— Наверное, — согласился Хаасен и криво улыбнулся. — Знаете, ребята, а ведь инстинкт материнства не угас у далиек до сих пор. Статистика хладнокровно констатирует, что процент самоубийств среди матерей из-за отлучения новорождённых снижается крайне незначительно. А сколько это тянется! Сколько сменилось поколений!
— Не расстраивайся. Тур, — мягко сказал Лобов. — Все со временем изменится.
Хаасен вскинул поседевшую голову.
— С какой стати я должен из-за них расстраиваться!
— Не черни себя понапрасну, — вздохнул Клим. — Вернёмся лучше к Яр-Хису. История его понятна. Но почему он окружён такой тайной? Каковы теперь его функции?
Снегин покосился на хмурое, отрешённое лицо Хаасена и сказал:
— На этот вопрос, Клим, могу ответить и я. Яр-Хис существует сейчас в двух ипостасях, у него, как у Януса, два разных лица. Легально — это вполне респектабельный медико-генетический городской совет. А нелегально — тайное реакционное общество, стремящееся к узурпации всей полноты власти и консервации социальной системы Даль-Гея. То, что оно тесно связано с гангстерами и ненавидит все земное, тебе хорошо известно. А функции у Яр-Хиса широчайшие и страшные. Под его контролем каждому новорождённому далийцу делают детальный анализ, который устанавливает его генетический, а стало быть, и социальный ранг. Кем ему быть в жизни — умроком, роллом или простым далийцем.
— И геноанализ всегда объективен? — усомнился Лобов.
Хаасен саркастически усмехнулся.
— Разве в мире денег существуют какие-либо объективные критерии, кроме самих денег? В Даль-Гее все продаётся и все покупается: вещи,
