«Дар особенный»: Художественный перевод в истории русской культуры

утонувшие надежды, а пожалуй, даже утонувшие в слезах, захлебнувшиеся ими, поскольку они плакали высоко в листве, Сологуб истолковывает как «русалок надежд».

Впрочем, было бы неверно утверждать, что, работая над переводами Верлена заново, Сологуб только ухудшал их. Ему удалось устранить немало неточностей или манерно звучащих строк. Например, 1-я строка стихотворения «Je ne t’aime pas en toilette» в издании 1908 года звучит: «Я враг обманам туалета», – а в издании 1923 года – «Я не люблю тебя одетой». Наконец, среди поздних редакций встречаются такие несомненные удачи, как перевод стихотворения «Сплин»:

                   Алеют слишком эти розы,
                   И эти хмели так черны.
                   О, дорогая, мне угрозы
                   В твоих движениях видны.
                   Прозрачность волн, и воздух сладкий,
                   И слишком нежная лазурь.
                   Мне страшно ждать за лаской краткой
                   Разлуки и жестоких бурь.
                   И остролист, как лоск эмали,
                   И букса слишком яркий куст,
                   И нивы беспредельной дали, —
                   Все скучно, кроме ваших уст.

(с. 58)

Ранний перевод был весьма приблизительным и несколько «бульварным».

                         Розы были слишком красны,
                         Были так плющи темны!
                         Дорогая, как опасны
                         Эти прелести весны!
                         Небо сине, небо нежно,
                         В море блещет радость дня.
                         Я страдаю безнадежно, —
                         Вдруг покинешь ты меня!
                         Эти нивы без предела,
                         Эти яркие цветы, —
                         Все мне страшно надоело,
                         Не наскучила лишь ты.

(с. 102)

Начало 1890-х годов, время особенно интенсивных переводов Сологуба из Верлена, совпадает с упорным стремлением поэта определить собственное место в литературе, с поразительным по темпам ростом поэтического мастерства. В известном смысле переводы из Верлена послужили для него школой отработки литературных приемов, метрических и стилистических исканий. И это обстоятельство является, по-видимому, еще одной причиной обилия различных переводческих решений. Не случайно в папке с переводами из французского поэта вперемешку с ними хранятся созданные в то же время оригинальные стихотворения. Вполне естественно, что отдельные стихи русского поэта оказались навеянными мотивами лирики Верлена. Еще в 1909 году в статье «О современном лиризме» Анненский высказал предположение, что сологубовские «Чертовы качели» восходят к последней строке верленовского стихотворения «Je devine, a travers un murmure»: «О mourir de cette escarpolette». Мотивы этого стихотворения Верлена действительно нашли отражение у Сологуба, однако, как нам представляется, не в «Чертовых качелях», а, скорее, в другом стихотворении, написанном, кстати сказать, в отличие от последнего, датируемого 1907 годом, 9 июля 1894 года, т. е. всего лишь год спустя после работы Сологуба над переводом (6–7 августа 1893 года). Сравним с приводимой выше верленовской строфой в раннем переводе Сологуба стихотворение «Качели»:

                      В истоме тихого заката
                      Грустило жаркое светило.
                      Под кровлей ветхой гнулась хата
                      И тенью сад приосенила.
                      Березы в ней угомонились
                      И неподвижно пламенели.
                      То в тень, то в свет переносились
                      Со скрипом зыбкие качели.
                      Печали ветхой злою тенью
                      Моя душа полуодета,
                      И то стремится жадно к тленью,
                      То ищет радостей и света.
                      И покоряясь вдохновенно
                      Моей судьбы предначертаньям,
                      Переношусь попеременно
                      От безнадежности к желаньям[474].

Образ качелей, на которых «любовь колеблется с тоскою», был подхвачен русским поэтом, которому были созвучны настроения перехода «попеременно от безнадежности к желаньям», от радостного принятия жизни до упоенности смертью.

Можно предположить, что стихотворение «Дождь неугомонный», также написанное в 1894 году, т. е. в период наиболее напряженной работы Сологуба над переводами из французского поэта, непосредственно вдохновлено стихотворением Верлена «Il pleure dans mon coeur»:

                            Дождь неугомонный
                            Шумно в стекла бьет,
                            Точно враг бессонный,
                            Воя слезы льет.

                            Ветер, как бродяга,
                            Стонет под окном.
                            И шуршит бумага
                            Под моим пером.

                            Как всегда случаен
                            Вот и этот день,
                            Кое-как промаен
                            И отброшен в тень.

                            Но не надо злости
                            Вкладывать в игру,
                            Как ложатся кости,
                            Так их и беру[475].

Для передачи сходного с верленовским настроения Сологуб воспользовался иным, чем во всех трех опубликованных переводах, размером – трехстопным хореем. Однако он вполне мог быть выбран и для перевода (как, например, в переводе С. Рафаловича). Стихотворение Сологуба, так же как и верленовское, состоит из четырех строф. Точно так же уже в первых строках в нем возникает аналогия «дождь» – «слезы». Наконец, в нем звучат те же ноты меланхолии и тоски. При жизни Сологуба это стихотворение напечатано не было. Вероятно, поэт сознавал явную соотнесенность своего произведения с верленовским текстом и решил не выносить на суд читателя стихотворения, представляющего собой его отголосок, хотя и вполне органичный и художественно полновесный.

Между тем в целом поэзия Сологуба ни в коей мере не развивалась «под знаком» Верлена. По справедливому утверждению Ю. Смаги, тот тип импрессионизма, который воплотил Верлен, не нашел отзвука у Сологуба, принципиально избегавшего лирической «полноводности колористических