— Слышал, что он сказал? — восхищённо промолвил Сегерих. — «Мой венценосный брат». Это брат короля!
— И похоже, ему позарез надо куда-то добраться, — задумчиво покивал Хисарна. — Вид у него был, как у хуторян заводянских, когда они с жёнами да ребятишками к моей переправе добирались.
— Что же, и это неплохая служба, — сказал Ветер, — уж всяко по лесам да оврагам шастать привычней и приятней, чем под стрелами стоять. Доставим этого брата, куда ему надо, — и службу королевскую сослужим, и целы будем.
— Если осторожны будем, — пробасил Фритигерн.
Полог шатра распахнулся, и вошёл бородатый большец, без доспехов.
— Почтенные гости, — поклонился он хоббитам,— для вас приготовлено угощение. Кашевар наш заранее очень извиняется и просит его строго не судить — поварня походная.
— Строго судить не станем, — милостиво согласился Фритигерн, — главное, чтобы побольше.
Кашевар, впрочем, извинялся напрасно — мясо жарить он умел не хуже всякого хоббита. Перекусив, риворы отправились осматривать стоянку.
Большецы в артедайнских, линдонских, синегорских[30] и каких-то ещё налатниках — не силён был Ветер в большецких княжествах — приняли их дружелюбно. Сокрушённо качали головами, узнав, что и Шира не миновала война. Расспрашивали о знакомых хоббитах, считая, видимо, что все хоббиты обязательно знают друг друга. Чьё-то любопытство Хисарна и Дикки даже смогли удовлетворить — Хисарна переправлял Одо Красноглаза, когда тот бежал из Заводья, а Ведук Каравай приходился Дикки троюродным дядей. А многих имён риворы даже не слышали и долго недоумевали, откуда взялись такие хоббиты, но Сегер припомнил, что иногда те, кто уходил на заработки, назывались артедайнскими именами, чтобы звучало, по их мнению, красивше. И поди тут вспомни Овора Мавариона, когда на самом деле он Одо Пастушонок из неизвестно какой семьи.
Когда же Ветер пробовал расспрашивать большецов о том, откуда они сейчас и куда направляются, большецы либо находили срочные и важные дела в другой стороне стоянки, либо заговаривали о чём-то совсем постороннем.
Солнце стояло высоко над шатрами, когда к риворам подошёл Химнерит.
— Вы слышали, о чём я говорил в шатре, — сказал он,— советники решили просить воеводу широкого ополчения — это ты, Ветер, — и его подручных — это вы, джентльхоббиты, — провести его... артедайнского посланника Нарта к королю эльфов Элронду Ривенделлскому. Этим вы послужите королю вернее и лучше, чем на поле битвы.
— Мы обсудили это, — степенно ответил воевода широкого ополчения, — и мы согласны. А ты, Химни, — с надеждой в голосе спросил Ветер Ток,— ты тоже пойдёшь с нами?
— Я не пойду, — Химнерит пошевелил искалеченной рукой, — от меня нынче на войне да в походе проку мало. Я в Шир. Я покоя хочу. Моих-то, ты говорил, войной не тронуло?
— Твои все в целости, — сказал Сегерих, — и смиал ваш невредим. Счастливо тебе, Химни! Вернёмся, поболтаем ещё, и пива обязательно надо...
— Будет пиво, — убеждённо проговорил Химни. — Вы только возвращайтесь.
Друзья обнялись на прощанье, не держа друг на друга ни зла, ни досады. А на следующее утро отряд риворов снял стоянку и отправился на северо- запад. Угрюмый большец в неприметном плаще, которого Химни назвал сначала государем, а потом — посланником Нартом, шёл с ними, не разговаривая и сутуля плечи.
На королевской службе
Сверкающий меч в руках Нарта свистел, рассекая воздух, мелькал так, что не уследить взглядом. Большец не стоял на месте — он подпрыгивал, становился на одну ногу, падал на колено, прокатывался по земле и снова вскакивал на ноги — и ни на мгновение не переставал размахивать длинным своим мечом. Фритигерн стоял чуть поодаль и не сводил с Нарта глаз. Ветер подошёл с другой стороны и тоже стал наблюдать — он никогда не видел, чтобы кто-то так двигался.
Уже четвёртый день отряд хоббитов шёл на северо-восток, так, чтобы далеко обойти Северск и не попасться на глаза никому из диких воинов Глухомани, стекающихся туда по призыву Старика Зимы. Так наказал идти Химни. Ветер приблизительно знал, где находится Ривенделл, и полагал, что когда они подойдут поближе, Нарт соблаговолит всё-таки заговорить и выдать какие-нибудь более точные указания.
Пока что единственным словом, что Ветерих слыхал от Нарта, было «спасибо» после еды. Ел он мало, запуская ложку в котёл не больше трёх-четырёх раз за время обеда или завтрака. В остальное время Нарт либо шёл вперёд вместе со всеми, смотря перед собой исподлобья невидящим взглядом, либо сидел где-нибудь на земле и думал какие-то тяжкие и невесёлые думы. Ветер не хотел его ни о чём расспрашивать, не хочет разговаривать, и пусть его. Главное, чтобы слушался, припадал к земле, когда велят, и спал, где укажут.
