не отдал,[56] — хмыкнул Гуго.Ничего, — сказала Белладонна, — отдаст, когда дядя Гэндальф его вежливо попросит.
Фонси посмотрел в сторону Кинейсмила и тряхнул поводьями.
— Я очень устал, — пожаловался он, — давайте поедем уже домой.
И они поехали в Кинейсмил, и никто даже не подумал возразить Фонси, что дом всё-таки не там.
Фонси потянулся и перевернулся с боку на бок. Пахло мехом, сухими травами и жареной рыбой.
Хоббит сел, протирая глаза. Лежащий рядом Заливай тоже заворочался, приподнял заднюю часть тела и шумно зевнул, показывая длинные клыки и изящную розовую завитушку языка.
Фонси погладил собаку и поднялся на ноги. Сквозь дверной полог хижины внутрь пробивался золотой закатный свет, но Фонси чувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся. Он отодвинул полог и вышел наружу.
— Ну ты и соня, брат! — помахала ему рукой Белладонна, прервав разговор с какой-то сурового вида пожилой риворкой.
«Белладонна, поди, без всякого Ветера местную речь подхватила, она такая», — подумал Фонси.
— А что, неужели уже завтра? — спросил он, подходя поближе и кланяясь сестриной собеседнице.
— Да, ты целые сутки проспал, — кивнула Белладонна.
— Очень устал, Хильдейфонс, — улыбнулась риворка и сразу перестала быть суровой, — с хундабадесками воевал, Ветайриху помогал. Как тут не поспать. И проголодался, наверное. Пойдём со мной. Я Винхея, хоббита Вультуша жена. Пойдём, накормлю.
Винхея поманила Фонси и Белладонну за собой, и брат с сестрой послушно последовали за нею. Вслед за ними потрусил и Заливай, догадываясь, должно быть, что кого-то будут кормить.
По дороге риворка разговаривала, казалось, сама с собой, обсуждая то какой отличный охотник Хизмай, то какой сильный и решительный парень Торизмуш, и изредка оглядываясь на Белладонну.
— Это она меня замуж выдать хочет, — шепнула Белладонна Фонси, — я по здешним меркам завидная невеста.
— Да ты и дома завидная невеста, — пожал плечами Фонси, — тебе не привыкать.
— Мне не привыкать, — усмехнулась девушка, — а вот Гербере она голову совсем вскружила. Гербера ведь тоже Тук и чистокровная ширка.
— Тётка Винхея, — позвала Белладонна, — а Гэндальфа вы женить не хотите?
— Хоббит Хандайф, конечно, мудрый и сильный, — невозмутимо ответила риворка, — но ширской крови в нём нет, это видно сразу, а с чужаками мы не роднимся.
— Вот-вот, — сказал Фонси, — и коровы у него нет. Кто за него, старика-нищеброда, пойдёт?
— Хоббит Хандайф, — хихикнула Белладонна, — а сколько лет притворялся!
Попадавшиеся по дороге риворы приветливо здоровались с Фонси, Белладонной и Винхеей, любопытствовали, куда это они идут, и желали приятно перекусить. Это было так похоже на Тукборо, что Фонси не мог удержать улыбки.
— Винхея! Винхея, ты не видела мою дочку!? — послышался вдруг женский голос, и их догнала риворка, на вид чуть помоложе Винхеи. — Она с ребятами пошла играть, и её до сих пор нет! Нигде нет!
Глаза женщины были широко раскрыты, волосы растрёпаны, казалось, она вот-вот разрыдается.
— Спокойно, — сказала Винхея, — что значит «нигде нет»? Где ты искала?
— На озере нет, и в лес они не ходили, и ни у кого дома их нет, я всех обежала.
Винхея на мгновение задумалась.
— Вот что, — сказала она, — беги к Тарваю, пускай он приходит к нам. И пускай захватит с собой Торизмуша и Хизмая. Что стоишь? Беги!
Женщина, подобрав юбки, поспешила прочь.
— ...А вот и Гербера тут как тут, — кивком указала Белладонна, когда они подошли к хижине.
Гербера, высокая и тонкая для хоббички, смотрела на Фонси во все глаза, и когда тот улыбнулся и поклонился по всем правилам ширского вежества, зарделась и потупилась. Белладонна с трудом удержалась от смеха.
— Про тебя Сосрыква рассказывал много чудесных сказок, — шепнула она брату, — а Гербера у нас девушка впечатлительная.
Винхея подошла к вышедшему ей навстречу мужу и что-то объясняла ему, когда вновь появилась женщина, искавшая дочку. Она вела за руку маленькую рыженькую девочку, которой, будь она хоббичкой, Фонси дал бы лет двенадцать.
— Вот она последняя видела мою Анавейшу! — воскликнула женщина. — А где, не говорит!
