Девочка выглядела перепуганной. Присмотревшись, Фонси заметил, что её ручки перепачканы желтоватой глиной. Сердце широкого землекопа на мгновение замерло.
Отстранив подошедших поближе Винхею и Вультуша, он присел перед малышкой на корточки.
— Как тебя зовут, маленькая? — спросил Фонси.
— Радавейша, — хлюпнула носиком девочка, — только я уже большая.
— На языке наших давних предков тебя звали бы Рагнасвенда, — сообщил ей Фонси первое, что пришло в голову, и пока девочка примеряла на себя старинное имя, спросил: — а во что вы играли, когда твои друзья потерялись?
— В давних предков, — помедлив, ответила Радавейша и подняла на Фонси ясные зелёные глаза. — В тебя, Ветайрих.
Фонси прикрыл глаза. В голове его застучало однообразно: только не это, только не это...
— Спасибо, милая, — Фонси чмокнул Радавейшу в лоб и выпрямился.
«Только не это, только не это, только не это» — тупо стучала в висках мысль.
— Мне кто-то говорил, — обратился он к Вультушу, — что здесь где-то на окраине есть старая нора, в которую запрещено ходить.
— Я говорил, — выдохнул подбежавший Торизмуш, — они там?
— Похоже на то, — кивнул Фонси.
Вультуш, не говоря ни слова, побежал вдоль по улице, а за ним — и остальные риворы.
— Белладонна, — повернулся Фонси к сестре, — и ты, Гербера, бегите седлайте пони, зовите Гуго, зовите Лилию и скачите туда — он махнул рукой туда, куда побежали риворы, — и лопату мою обязательно найдите. А я за ними, пока они не наделали дел.
Он свистнул Заливая, вскочил псу на холку и пустил ку-шета следом за риворами.
«...только не это, только не это, тольконеэто, тольконе- этотольконеэтотольконеэто... так не может быть, так не должно быть, когда собственный дом убивает и калечит, добрая земля становится врагом, когда она пожирает детей — три локтя сырой земли, пять локтей сухой земли — уже не раскопаться, уже не вздохнуть, только не это, тольконеэтотольконеэто... придавленный частично — всё равно что мёртвый, если не отрезать вовремя руку или ногу, от мёртвой руки в кровь проникает трупный яд, только не это, только не это, только не это...»
Хоббит смотрел перед собой невидящими глазами. До его слуха едва доносились хриплые, отчаянные голоса...
«...детей, они зовут детей, Хисамай, Анавейша, Хизмуш, Валдава, тольконеэтотольконеэтотольконеэто...»
Фонси словно летел над тропой сам по себе, не чувствуя под собой спины Заливая. Скоро он поравнялся с риворами, а потом и обогнал их.
Вот он, смиал, где веками никто не жил.
Вот чёрная глубокая щель входа.
И холм, холм посередине просел, как переломанный горбатый хребет.
Скатившись с собачьей спины и подбежав к входу в смиал, Фонси встал, расставив руки, поперёк чёрной дыры. Риворы подбежали к холму и остановились.
— С дороги, Хильдейфонс! — крикнул Торизмуш, кидаясь к входу и чуть не сбивая Фонси с ног. — Там наших детей засыпало!
— Сунешься в нору — их завалит совсем! — рявкнул Фонси. — Не мешай! Помогай!
Ривор отступил на шаг и смерил ширца взглядом.
— Что делать? — спросил он.Говори, что делать, Be... Хильдейфонс! — потребовал Тарвай.
— Подпорки, — сказал Фонси, — жерди вот такой примерно высоты, — он показал рукой, — чтобы поставить наискосок. Чем больше, тем лучше.
Послышался стук копыт, и на поляну перед смиалом выехала Белладонна, запыхавшаяся, на фыркающей и прядущей ушами Репке.
— Держи, брат! — девушка бросила Фонси лопату, которую он поймал на лету.
— Старейшина Вультуш, — сказал Фонси, крутанув в руке лопату, словно боевой топор, — поставь тут кого-то, мимо кого никто не пройдёт и не сунется в нору.
— Винхея! — гаркнул Вультуш.
— Не глухая, — ответила Винхея и, развернувшись спиной ко входу в смиал, встала посреди поляны, скрестив на груди руки.
— Старейшина Тарвай! — продолжил Фонси. — Мне, кроме подпорок, нужны корзины.
— Корзины? — переспросил Тарвай. — Какие? Сколько?
— Большие. Три или четыре, оттаскивать землю. Белладонна! Возьми с собой Торизмуша и скачи за подпорками. Хизмай! Сейчас сюда подъедет Гуго — поедешь за подпорками с ним.
Фонси обвёл всех собравшихся строгим взглядом из- под набыченного лба.
— Всем всё понятно?
— Понятно, хоббит землекоп, — сказал Тарвай.
— Тогда за работу. А я посмотрю, нет ли здесь другого выхода.
