— Всё это — болото, — сказал над самым ухом Фонси Сосрыква, и хоббит встрепенулся, — большое болото, на много-много лиг. Сейчас замёрзло, ездить можно, а летом — непроходимая топь. Вроде рва крепостного.
— Это как? — безразлично произнёс Фонси, в воображении всё еще слышавший голос Лилии.
— Таркров знаешь? — спросил гном и продолжил, не дожидаясь ответа. — Таркры на юге живут, с эльфами дружбу водят.
Фонси кивнул.
— Таркры северян не любят, вроде как я гундабадцев, — ухмыльнулся гном, — и северяне их не жалуют. Когда война бывает, воюют так: весной северяне к краю болота подходят и гати строят, летом из болот выползают, у таркров скот режут и баб-детей воруют. А потом назад, и гати за собой разбирают. А таркры осенью урожай соберут, дождутся, пока болото замёрзнет, и скачут на север: кого встретят — порубят, поселок найдут — запалят. Да только до Кардуна не добраться — долгие ночи, а в долгие ночи Гългар троллей из Гундабада выпустит. Северяне против таркров — никуда бойцы, а с троллями в темноте воевать нельзя.
— Понятно, — согласился хоббит и продолжил смотреть вниз, на равнину.
Внизу на равнине что-то двигалось по направлению к башне. Что-то большое и громоздкое темнело на белом снегу.
— Сосрыква! Что это?
Сосрыква непонятно выругался.
— Теперь костер разводить нельзя. Верно говорят, помяни тролля, тут и тролль!
— Что-то не похоже, — не поверил Фонси, пытаясь рассмотреть неясные очертания внизу.
— Тролль это, — повторил гном, — дерево тащит. На растопку, что ли? Тихо!
Теперь Фонси мог различить — внизу действительно был тролль, волочащий за собой сломанное дерево, положив комлем на плечо. Тролль был не похож на того, что Фонси видел тогда в лесу.
— Почему он одетый? — шёпотом спросил хоббит, — и в сапогах?
— Тихо! — также шёпотом ответил Сосрыква. — Заметит — сожрёт. Сиди здесь. Если что — ты гостеприимец Сосрыквы Взломщика, так всем и говори. Я сейчас.
Гном скинул заплечный мешок и исчез в чёрном проёме лестницы. Фонси ничего не оставалось, как сидеть на краю башни и смотреть туда, где копошился тролль, подошедший уже довольно близко.
Этот тролль двигался совсем не так стремительно и плавно, как тот, в лесу. Его движения были более отрывистыми, дёргаными. Остановившись и повозившись с чем-то у себя на поясе, он присел на корточки возле своего дерева и начал дёргать руками, точно хлопая в ладоши. До хоббита донесся стук камня о камень.
«Да он костёр разводит!» — понял Фонси. — «Вот так тролль. Сейчас ещё, глядишь, тесто замесит и станет торт печь».
Но тролль этого делать не стал. Пристроившись на корточках возле загоревшихся веток дерева, он протянул к огню ладони и стал их греть — точь-в- точь, как Фонси поступил бы на его месте. В свете костра Фонси увидел чудовищное лицо — низкий лоб, вывернутые ноздри, глубоко посаженные глаза. Одет тролль был в длинную рубаху из шкур, подпоясанную толстой верёвкой.
На краю освещённого костром круга появился Сосрыква. Что-то блестело в его руке, должно быть, нож. Выставив руку с ножом вперёд, пригнувшись, гном начал подкрадываться к сидящему на корточках троллю, и так естественно он выглядел, что Фонси сильно засомневался, настолько ли мирная и безобидная работа у взломщиков, как Сосрыква ему рассказывал.
Тролль шумно засопел — даже с башни было слышно — и начал зыркать глазами по сторонам. Фонси заметил, что шея у него настолько короткая и толстая, а горбатые плечи настолько мощные и тяжёлые, что повернуть голову и посмотреть не то что назад, а и вбок он не сумел бы, даже если бы очень
