Селар Артем мертв.
Природа с радостью брала свое, леса прорастали и моря бушевали, медленно захватывая бесшумные дороги необитаемых городов.
В небе спутники излучали невероятные энергии, наполненные шепотом мертвых, передавая их от одного спутника к другому и далее по нескончаемой сети непроницаемой защиты. Внизу продолжали работать машины. Но бульвары пусты. Звуки капающей воды и редких, нерешительных перебежек дерзких грызунов эхом разносятся в храмах. Флотилии кораблей стоят заброшенные на огромных посадочных полосах, места их экипажей пустуют и пассажирские сидения свободны. Дымовой след единственного отбывшего шаттла уносился тропическим циклоном…
Скрипучий голос, искаженный белым шумом, протрещал из медной решетки консоли астровокса. Курсант Леон МакКаби склонился над ней, пытаясь разобрать слова сквозь треск эфирных помех.
— … но мы слышали, что Планетоубийца направляется к Селар Артем, вы можете подтвердить?
— К чему ты прислушиваешься, курсант? — раздался голос вахтенного офицера в нескольких дюймах от его уха, заставив МакКаби невольно вскрикнуть.
— Остаточное астропатическое эхо, сэр! — быстро выпалил он. — Они исходят с Селар Артем, за пределами Врат Бельтане. Я пытаюсь связать их вместе. Отметка времени — тридцать дней назад.
— Идиоты, — зарычал лейтенат, отворачиваясь. — Планетоубийца не вылезал из Ока десятилетиями. Механикус исчезли словно призраки, как и всегда. Пусть это будет тебе уроком, курсант. Прослушивание ложных слухов и болтовни небезосновательно карается телесным наказанием!
— Да, сэр!
Дэн Абнетт
Курьёз
Он, честно говоря, уже порядочно устал от Гершома, когда объявился этот курьез. Семь лет — это долгий срок для человека на любом жизненном пути. Семь лет, на протяжении которых он жил и работал в грязных неблагоустроенных квартирах, захолустных мотелях и жилищах на окраинах цивилизации, разбросанных по всей планете. Достаточно долго, чтобы чувствовать себя туземцем и, конечно, выглядеть как один из них, хотя от места рождения его отделяло сорок два года и много миллионов астрономических единиц. Покрытый заплатами камвольный костюм с блестящими, протертыми рукавами, синевато-серый непромокаемый плащ, кожаные перчатки без пальцев, очки с проволочными дужками; лицо побледнело, повидав слишком много кратких зимних дней, редкие волосы стали неестественно черными от химического красителя, который он сам покупал и использовал каждые две недели. Этот бесцветный, одинокий человек разглядывал собственное отражение в затемненном стеклянном экране демографической будки.
— Предъявите документы. Назовите имя и род занятий, — сказала плохо различимая фигура за стеклом. Все, что она говорила, появлялось на экране в виде светящихся печатных голо-букв.
Он вложил помятые бумаги в металлический выдвижной ящик под экраном, и тот поглотил их с лязгом несмазанного механизма. Наклонившись, он с готовностью приблизился губами к решетке вокса и произнес:
— Валентин Драшер, магос биологис.
— Цель путешествия? — спросил голос, по — прежнему сопровождаемый субтитрами.
— Как уже сказал, я — магос биологис. Обратите внимание, у меня есть разрешение на поездку во Внешний Юдар с печатью канцелярии лорда- губернатора. Я работаю на него.
Фигура за темным стеклом помедлила, а затем на экране появилась надпись «ПОЖАЛУЙСТА, ПОДОЖДИТЕ». Делая, как сказано, Драшер отступил назад и начал энергично потирать ладони друг о друга, чтобы согреть их.
Было до отвращения раннее утро одного из последних дней осени, и терминал был пуст. На улице еще не рассвело; небо местами голубело, как зимнее оперение тарконила из Таркони, и резкий оранжевый свет натриевых фонарей отражался в лужах на скользкой от дождя пассажирской платформе. Драшер рассматривал отражения, и они напоминали ему флюоресцентные полоски на брюшке моли-светляка из южных широт, Lumenis gershomi.
Выдвижной ящик снова лязгнул, открываясь. Заново сложенные документы лежали внутри.
— Проходите, — сказал голос.
