— Да, я повторяю в последний раз и настаиваю, чтобы вы мне поверили, что я — Таня Дикова. Только при этом условии я поеду с вами в советскую Россию. В противном же случае я выйду на первой же станции и вернусь обратно в Париж.
— Нет, я верю. Вы останетесь. Я не буду больше спрашивать. Но все же, не все ли вам равно, что я говорил Воронову?
— Нет, не все равно! Они ведь фантазеры и полны подозрения и особенно к нам — эмигрантам. Закиньте в него сомнение в моей самоличности и он мне, да и вам, покоя не даст.
— Нет, я ничего не говорил и, если хотите, не скажу.
— Ну, тогда все хорошо, — ответила девушка и опять насмешливый огонек блеснул в ее глазах.
А в ответ на это у Паркера опять вспыхнуло сомнение. Но он старался его заглушить. Он же обещал верить.
III
ЧЕРТА ПЕРЕЙДЕНА
— Татьяну Дикову требуют к начальнику, — раздался голос в коридоре вагона, когда поезд еще не успел подойти к советской пограничной станции. Статный молодец в длинной шинели с револьвером на поясе заглядывал во все купе.
Паркер вышел в коридор одновременно с Таней.
— Почему такое исключительное внимание? — спросил он некоторым беспокойством в голосе. «Зачем только ее мне навязали, придется возиться» — мелькнула у него мысль.
— Не беспокойтесь м-р Паркер, это они оказывают мне внимание потому, что я эмигрантка. Довольно необычный случай — пассажирка с таким паспортом, — засмеялась Таня.
— Идемте вместе, — сказала она, обращаясь к Воронову. — Теперь вы будете моим проводником. Я ведь боюсь начальства.
Воронов покровительственно повел ее к начальнику пограничного пункта.
— Вот, товарищ Гнейс. Вы вызвали гражданку Дикову. Познакомьтесь. Едет переводчицей при мне. Симпатичная барышня. Парижская белогвардейка. Ну ничего, я ее приучу. Останется довольна путешествием, — засмеялся он.
Гнейс очень вежливо учинил допрос Тане. Он уже все знал о ней. Он даже пошутил о парижских ресторанах, где и ему прислуживали русские, а потом, точно обрезав, сказал:
— Обыскать ее. Идите в соседнюю комнату и разденьтесь.
— Нет, я не буду раздеваться, — спокойно ответила Таня.
— Как не будете, когда я говорю, что будете? Хотите, чтобы вас раздели?
Он встал и подошел к Тане.
— Вы можете со мной сделать, что угодно. Но вряд ли ваше начальство похвалит вас. Если меня заставят раздеться, я дальше не поеду. Вы хотите осложнений с Компанией редких металлов? Что вам от меня надо? Оружие? Вызовите вашу служащую и пусть она в вашем присутствии меня обыщет. Большего вы от меня не получите.
Гнейс не привык к таким ответам, и Воронов, зная, какой властью он обладает, с удивлением залюбовался Таней.
— Ай да девица, — подумал он. — Если так будет продолжать, несдобровать у нас.
Он не смел вмешиваться в разговор. Гнейс с минуту размышлял, потом крикнул:
— Павлова, обыщите эту женщину в моем присутствии.
Таня подняла руки, и Павлова умелым движением быстро обшарила ее с ног до головы.
Револьвера на ней не оказалось.
— Идите, но помните, что вы в нашей власти.
— Помню, помню, очень хорошо помню, что вы меня пугаете, — ответила Таня. — Я и сама понимаю, где я нахожусь.
— А вы его ловко обрезали, барышня, — говорил Воронов, возвращаясь с Таней в вагон. — Небось, не привык к таким ответам. Хоть он и охраняет интересы нашей страны, хоть я и коммунист, но вы, право, молодец. Нам бы таких побольше. Только смотрите, у нас не любят таких, как вы. Начальство приказало и подчиняйся.
Паркер не без беспокойства ждал своих компаньонов.
— Что же со мной случится, ведь я под вашей защитой, — сказала, улыбаясь, Таня. — Ведь правда, Иван Иванович, я все сделала, что было надо? Вот и впустили меня. Нашли, что не опасна для советского государства.
Поезд тронулся по русской земле. Стоял конец марта, но все еще было покрыто снегом и реки скованы льдом. Только на больших реках снег
