меньше[310]. Медленно, но верно опора современной демократии — средний класс — осыпается. И хотя США лидируют в этом процессе, остальные развитые страны не сильно от них отстают[311].
Некоторые жители нашей современной Страны изобилия обнаружили себя на обочине даже несмотря на то, что они здоровы, крепки и готовы закатать рукава. Подобно английским ломовым лошадям в начале XX в., они не могут отыскать работодателей, готовых нанять их хоть за какую-то плату. Азиатский, африканский и роботизированный труд всегда будет дешевле. И хотя пока что более эффективным является передача работы на дешевый внешний подряд в Азию или Африку[312], как только заработки и уровень технологического развития в этих странах начнут расти, роботы выиграют и там. В конце концов, аутсорсинг — это всего лишь трамплин. В итоге даже предприятия с потогонной системой организации труда во Вьетнаме и Бангладеш будут автоматизированы[313].
Роботы не болеют, не нуждаются в отдыхе и никогда не жалуются, но, если из-за них люди массово будут вынуждены заниматься низкооплачиваемой, бесперспективной деятельностью, избежать проблем не удастся. Британский экономист Гай Стэндинг предсказал появление нового, опасного социального класса, «прекариата», — людей с низкими заработками, временной работой и без политического голоса. Их сетования будут устрашающе похожи на жалобы Уильяма Лидбитера. Этот английский ремесленник, который боялся, что машины уничтожат его страну — и даже всю вселенную, — принадлежал к подобному опасному классу и движению, заложившему основы капитализма.
Знакомьтесь: луддиты.
11 апреля 1812 г. от 100 до 200 мужчин в масках собрались на темном участке земли неподалеку от Хаддерсфилда, между Манчестером и Лидсом, Англия. Они столпились у каменной колонны, известной как Тупой шпиль, вооруженные до зубов молотами, топорами и пистолетами.
Верховодит здесь харизматичный молодой рабочий-стригальщик по имени Джордж Меллор. Он высоко поднимает свой длинный пистолет (по слухам, привезенный из России), чтобы все видели. Цель собравшихся — «Роуфолдс-Милл», фабрика, принадлежащая некоему Уильяму Картрайту. Богатый предприниматель, мистер Картрайт недавно внедрил ткацкий станок новой разновидности, способный заменить четырех умелых ткачей. С этих пор среди йоркширских луддитов, как называли себя эти люди в масках, начала бушевать безработица.
Но кто-то предупредил Картрайта. Он вызвал солдат, те устроили засаду. Двадцать минут, 140 пуль и две смерти спустя Меллор и его люди были вынуждены отступить. Судя по кровавым следам, обнаруженным на расстоянии вплоть до четырех миль, десятки из них были ранены.
Через две недели владелец «Роуфолдс-Милл» Уильям Хорсфолл, разъяренный атакой на фабрику, отправляется верхом из Хаддерсфилда в близлежащую деревню Марсден, поклявшись, что скоро будет «скакать по седло в крови луддитов». Он не знает о том, что четыре луддита, Меллор в их числе, планируют напасть на него. Хорсфолл не дожил и до полудня: он был убит пулей, выпущенной из русского пистолета.
Следующие месяцы Йоркшир охвачен восстаниями. Комитет, возглавляемый энергичным мировым судьей Джозефом Рэдклифом, получил указания расследовать бойню у «Роуфолдс-Милл» и убийство Уильяма Хорсфолла. Они устраивают облаву. Вскоре Бенджамин Уокер, один из тех, кто помог заманить Хорсфолла в ловушку, является с повинной к Рэдклифу в надежде спасти свою шкуру и получить обещанные ?2000 награды. Уокер называет своих сообщников: Уильяма Торпа, Томаса Смита и их лидера Джорджа Меллора.
Вскоре все трое были повешены.
«Ни один из заключенных не проронил ни слезинки», — писала Leeds Mercury на следующий день после казни. Меллор молился о прощении своих грехов, но луддитскую деятельность в их числе не упомянул. Уокеру — предателю — сохранили жизнь, но награды не выдали. Говорят, что он окончил свои дни бедняком на улицах Лондона.
Через 200 лет от «Роуфолдс-Милл» ничего не осталось, но неподалеку есть канатный завод, рабочие которого любят рассказывать истории о призраках луддитов, бродящих ночами по полям[314]. И они правы: призрак луддизма с нами по сей день. В начале Первого века машин текстильные рабочие в Центральной и Северной Англии подняли восстание, считая своим предводителем легендарного Неда Лудда, который в 1779 г. якобы разнес два ткацких станка в приступе ярости. Поскольку профсоюзы были вне закона, луддиты прибегли к тому, что историк Эрик Хобсбаум назвал «переговорами посредством бунта». Двигаясь от одной фабрики к другой, рабочие громили здания и оборудование.
Конечно, рабочий Уильям Лидбитер несколько преувеличивал, пророча «разрушение вселенной машинами», но беспокойство луддитов трудно назвать безосновательным. Их жалованье стремительно сокращалось, рабочие места таяли, словно снег под солнцем. «Как этим мужчинам, выброшенным с работы, обеспечивать свои семьи? — вопрошали суконщики Лидса в конце XVIII в. — Кто-то говорит: начните и освойте новое дело. Предположим, мы так и поступим; но кто будет содержать наши семьи, пока мы заняты этой непростой задачей? А когда мы его освоим, откуда нам знать, что наши старания были не зря? Ведь может появиться другая машина, которая отберет у нас и это дело»[315].
Бунт луддитов, достигший своего пика в 1811-м, был жестоко подавлен. Более ста человек суд приговорил к повешению. Луддиты объявили войну машинам, но машины победили. В итоге этот эпизод представляют незначительной заминкой в марше прогресса. В конце концов машины породили столько новых рабочих мест, что их оказалось достаточно даже после демографического взрыва XX в. Как сказал дерзкий вольнодумец Томас Пейн, «каждая машина для упрощения труда — благословение для великой семьи, частью которой мы являемся»[316].
