понял: именно это безумие и делает его столь открытым – то есть совершенно беззащитным.
«Отопри дверь, – подумал Ульфгер, посылая мысль в голову мальчишки. – Отопри дверь».
Мальчишка не откликался.
«Отопри дверь».
Нет ответа.
«Отопри дверь».
Ульфгер досадливо сморщил лоб, но тут же понял истинную суть великого дара, ниспосланного ему Аваллахом. Нет, он не мог управлять чужим разумом, не мог заставлять людей делать то, что им не по нраву. Он мог лишь подталкивать их к нужным поступкам, используя нечто, уже имеющееся в их головах, – скажем, страх, ненависть или зависть. Пощупав еще раз, он отыскал кое-что интересное и сразу понял: этим вполне можно воспользоваться.
«Убей», – подумал он, подтолкнув мысль мальчишки в нужную сторону.
К его немалому удивлению и огромной радости, этого легкого толчка, едва ощутимого дуновения оказалось довольно. Ненависть в голове мальчишки вспыхнула и расцвела, сменившись жаждой убийства.
Проснувшись, Ник открыл глаза. Впервые с самого появления в Авалоне он просыпался, не обливаясь потом и не чувствуя жжения в желудке. Но все же ему было неспокойно. Ник взглянул на круглую дверь. Его никак не оставляло ощущение, что там, снаружи, ожидая случая проникнуть внутрь, таится нечто злое.
Он оглядел зал. Ни Питер, ни Дьяволы еще не возвращались. Сколько же времени?
Сверчок с Дэнни спали в своих клетках непробудным сном: долгий тяжелый день брал свое. Клетка Секеу была придвинута к очагу. Раненая девочка беспокойно ворочалась во сне, лицо ее выглядело встревоженным, будто ей снилось что-то дурное. Взглянув на клетку Лероя, Ник обнаружил, что она пуста.
Вдруг до него донесся негромкий звук – какой-то писк. Звук повторился. Сдавленный смех? Крик? Этого было не понять. Звук повторился вновь, и на этот раз Ник узнал его – действительно, писк, отчаянный писк. И доносился он из уборной.
«Что за черт?» – подумал Ник, выбираясь из клетки. Без Дьяволов в огромном зале было жутковато. Прислушавшись, Ник услышал храп тролля на верхнем этаже, а затем снова писк – долгий, пронзительный. По спине пробежал холодок. Как такой тихий звук может быть настолько ужасным?
Ник пересек зал и подошел к уборной. Дверь была слегка приоткрыта, сквозь щель проникал наружу тонкий мерцающий луч. Ник поднял руку, собираясь толкнуть дверь, но дверь внезапно распахнулась, и он оказался лицом к лицу с Лероем. Но Лерой словно бы и не видел Ника – взгляд мальчишки был устремлен мимо него, к круглой двери.
– Он здесь, – прошептал Лерой, протискиваясь мимо Ника наружу.
Прежде чем Ник успел сказать или сделать хоть что-нибудь, из уборной снова донесся пронзительный писк. Он заглянул внутрь и вытаращил глаза от удивления. На каменном полу рядом с ямой валялось смятое крылышко пикси с длинным клочком окровавленной синей кожи на конце.
Снова пронзительный писк – так пищит мышь в зубах кошки. Он доносился из ямы. Нику совсем не хотелось видеть, что там, но все же он шагнул вперед и заглянул в глубину. Там в липкой черной паутине запутались два пикси – мальчишка и девчонка с гривой пышных, тонких, как дымка, белых волос. Девчонка с виду была цела, а вот мальчишка казался мертвым: тело его было изломано, словно его раздавили ногой, на спине, на месте оторванных крыльев, зияли кровавые раны.
Девочка душераздирающе завизжала, ее синяя кожа засияла ярче, освещая яму, и Ник увидел там, в глубине, среди дерьма и вони, сотни черных пауков. Их крохотные глазки мерцали снизу холодным голубым светом. С негромким сухим стрекотом они полезли по паутине наверх. Девочка снова
