слегка динамизмом эволюции. Тут Бог смешал добро со злом не из художественных соображений, а потому, что иначе просто невозможно было создать механизм эволюции. Поэтому зло неизбежно. Такой механизм, к сожалению, подразумевает и существование провалов, тупиков и отбросов, причем не только в физическом, но и в моральном плане.
Я сделал подробный критический разбор такой позиции в своей книге «Чтобы человек стал Богом», поэтому здесь не буду повторяться. Я только хочу еще раз обратить внимание на основной пункт: с такой концепцией происхождения греха теснейшим образом связано и наше преставление о том, в чем заключается наше спасение, и каковы действия Бога, чтобы нас спасти. И вот в этой точке позиция Фомы Аквинского оказывается уже за пределами подлинного христианства. Конечно, это лишь один из элементов той богословской традиции, которую он сформировал параллельно христианству, но за его пределами, рядом с христианством.
Я уже критиковал подробно эту позицию, так что не буду повторяться[292].
Первый ключ: св. апостол Павел
Но несколько встреч постепенно привели меня к совершенно другим перспективам.
Первой такой встречей стал очень известный текст апостола Павла: глава XIII из Первого послания к коринфянам. Я не буду цитировать вам его целиком, он слишком хорошо известен. Процитирую здесь лишь три первых стиха, поскольку для меня они стали ключом, позволившим открыть великую тайну того зла, которое может исходить от нас:
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор 13, 1–3).
Задумайтесь, о какой любви говорится в этом тексте: о любви безграничной, абсолютной и безусловной; о той любви, которую встретили многие из тех, кто временно пережил опыт смерти, кто спустился по туннелю смерти и в конце его, у существа, излучающего свет, встретил такую любовь.
И еще на одну вещь стоит тут обратить внимание. Каждую фразу апостол Павел начинает с перечисления фантастических даров, тех самых, которые мы обычно считаем признаками совершенства, по которым мы можем узнать святых: вера в наивысшей своей степени (такая, которая позволяет двигать горами), милосердие в наивысшей степени (раздача всего имения), героизм мученичества (отдание тела на сожжение). И вот, оказывается, что для апостола Павла этих критериев еще недостаточно. Потому что можно всего этого достичь, всем этим обладать, а любви не иметь; т. е. всего этого достичь можно по каким-то другим мотивам: из гордыни, или из страха перед Богом, или чтобы обеспечить себе «местечко» в раю. Но без любви все остальное ничто.
Иллюстрацией ко всему вышесказанному будет одна замечательная история. Источником ее стало сообщение, полученное из-за занавеса, отделяющего нас от умерших, с помощью автоматического письма. Я не требую от вас, чтобы вы беспрекословно поверили мне, что история эта произошла на самом деле, тем более что произошла она в мире ином, и так далеко мои способы проверки достоверности не распространяются. Если хотите, можете считать ее просто притчей.
Итак, умерший, ставший главным героем этой истории, встретил в мире ином женщину, которую хорошо знал при жизни. «Она всю свою жизнь старалась помочь человечеству», – поясняет он. И при этом в своей новой жизни женщина не испытывает счастья. Она не смогла войти в Рай, поскольку врата в него оказались и вправду узкими. (Вспомните, ведь Кто-то вас об этом уже предупреждал!)
«Узкие врата! – повторила она. – Пойдем скорей со мной, и вы сами все увидите». И она отвела его к прекрасному Храму с широкой мраморной лестницей. Затем провела его через огромные Ворота, они пересекли все здание и в самом конце оказались перед знаменитой дверью, «узкими вратами». «Над ней была надпись: золотыми, или, скорее, позолоченными буквами: Вход в Царство Божие». Написано, наверняка, по-французски!
«Подойдя к этому входу, моя знакомая взяла в каждую руку по огромному чемодану – действительно, ооо-громн-ооо-му! – и упорно пыталась пройти, так и не попытавшись выбросить лишний багаж.
«И в самом деле, невозможно.
– Но разве в Раю вам понадобится багаж? – воскликнул я.
– Но, дружочек, ведь это все мои “добрые дела”!»
Оказывается, бывает такой способ попытаться достичь совершенства, который оказывается в итоге всего лишь еще одной разновидностью самоутверждения. И в этом отношении апостол Павел безжалостен. Он не говорит, что без любви все остальное частично обесценивается или теряет что-то самое главное, нет, все выражено гораздо резче: без любви все остальное ничто. Иными словами, апостол Павел снимает привычную нам сцепку, тождество между внешними признаками совершенства и настоящей любовью и святостью: это не одно и то же. Текст его послания, столь же сильный и абсолютный, показывает, что совершенство и святость не одно и то же.
Конечно, святость предполагает стремление к совершенству. Но ведь некоторые выглядят совершенными просто потому, что родились в гармоничной среде, потому что у них не было детских травм и выросших из них психологических комплексов, а вместо этого был счастливый темперамент и врожденное чувство уравновешенности. Но может быть, если бы Бог посмотрел на них, то решил бы, что они способны к гораздо большему. Совершенный в глазах людей не то же самое, что святой в глазах Божиих.
