в самый важный момент ее жизни, и тринадцать рук расслабленно соскользнули с оружия.
Кого-кого, а откровенных дур, готовых напасть на этого гостя, среди них никогда не было.
— Почему? — уныло произнесла бандерша, заранее зная, что ответ этого критика ей не понравится.
— Потому что вон те две вещицы ты положишь сейчас на тряпицу, аккуратно завернешь и спрячешь в мешок. Это будет четырнадцатая доля.
— Чья? — начиная понимать, что зря задавала этот вопрос, неуступчиво рыкнула атаманша.
Но гроза она всех окрестных дорог или не гроза, в конце-то концов?
— Да чья угодно, — ехидно сообщил незваный гость. — Кто первый пожелает, тот и заберет. Ну а если никто не пожелает, так и быть, возьму я, не пропадать же добру.
— Кто желает эту кучку? — сложив раритеты в мешок, с надеждой осмотрела соратниц атаманша. — Ну, налетай!
Налетать никто не спешил. Все состроили такие кислые рожи, словно им овечьего гороха мешок предлагали, а не раритеты стоимостью в город. Или даже поболее… чего уж мелочиться.
— Себе возьми, — посоветовала самая смелая и нервно поправила ножны.
— Тебе больше всех подобает, — поддакнула самая льстивая.
— И хранить тебе есть где, — заметила самая практичная и одновременно завистливая.
— Мне не нужно, — мгновенно озверела атаманша. — Но я одно хочу понять, если эта… — она многозначительно покряхтела, — никому не нужна, то за каким… вы ее брали?!
— Так красивые же, — мечтательно закатила глазки самая романтичная.
— И весомые, — вздохнула практичная.
— И вообще, — насупилась самая сообразительная, — ты же сама кричала — собираем все!
— В общем, подайте мне мой мешок, — весело ухмыляясь, сказал гость, — и делите свою добычу дальше.
— Но это нечестно! — засомневалась самая справедливая. — Ты ничего не делал, а получишь равную долю!
— Неправильно ты сказала, — голос пришельца сразу стал холоднее воды из горной речки, — я сделал очень важную работу. Как бы не важнее, чем кто-то из вас!
— Какую?! — Двенадцать с половиной пар глаз уставились на гостя с горячей любознательностью.
— А самим догадаться слабо? — крепко привязывая мешок к поясу, едко осведомился гость.
— Ага, — помолчав, шмыгнула носом самая честная.
— Я уберег вас от неизбежной драки, и сегодня вы сядете обмывать удачную вылазку целыми, здоровыми, красивыми, а также празднично одетыми и причесанными.
— А почему красивыми и причесанными? — не поняла самая несообразительная.
— Потому что рота элитных егерей уже окружила ваше ущелье и перекрыла все выходы. И если неумытых и нечесаных вас будут просто связывать и пороть, то нарядным и красивым вполне может достаться немного ласки, — равнодушно фыркнул гость и повернул камень в амулете переноса.
— Что там написано?
— «Меняю королевскую корону и королевский фамильный амулет на принцессу», — побелев как снег, сдавленно пролепетал главный советник, страдальчески разглядывая скромный листок простой бумаги, который держал перед своим носом.
— Но это… — ахнула королева и упала в обморок.
Прямо в руки молоденького пажа.
— Унеси ее, — поморщился король, — подальше. Не место тут нервным бабам.
Его величество любил ввернуть при случае в разговор простонародные словечки. Советники обещали, что народ за это полюбит и его самого, и его реформы.
Паж радостно потащил куда-то королеву, и его величество приступил к выяснению деталей. Он вообще был дотошным в делах человеком.
— Что они говорят?
— Кто, принцессы?
— Нет! Бандитки.
— Ничего не говорят, — скорбно поджал губы советник, надеясь, что не придется уточнять, что вместе с бандой Кривой Ханы не может сказать ни слова и рота элитных егерей.
И еще сутки не сможет самое малое, судя по ядовитому запаху перегара и количеству пустых бочонков из-под коварного гномьего самогона.
— А пытать пробовали?
— Все лежат без сознания, — сообщил советник истинную правду.
