Существовало несколько критериев, соответствие которым должно было помочь избежать ошибок и произвола в толковании библейских текстов.
Первый и наиболее важный — соответствие экзегезы духу Священного Писания, церковному учению и христианской вере. Об этом писали Ориген, блж. Иероним и многие другие восточные и западные отцы и учителя Церкви. Евхерий Лионский, который много занимался теоретическим обоснованием аллегорезы и написал «Книгу формул духовного разумения», отмечал в ней, что решающая помощь в поисках истины подается экзегету Святым Духом. Тем самым он утверждал ценность для экзегета мистической связи с Богом, осуществляемой через молитву. Эту же мысль неоднократно высказывали и многие другие экзегеты.
Следующий критерий касается нравственного облика экзегета. Прп. Кассиан Римлянин писал о том, что толкователь должен иметь чистую душу и чистое, незамутненное око.
Проникать в сущность небесных глаголов и чистым оком созерцать глубокие и сокровенные тайны, чего никак не предоставит человеческое учение, светская ученость, а одна чистота духа посредством просвещения Духа Святого (Собеседование XIV. 9)[216].
Третий критерий — недопустимость через аллегорическое толкование изложения собственных мнений, т. е. личная «научная добросовестность» экзегета. По этому поводу блж. Августин говорит в «Исповеди»:
Ложно то, что из личного или субъективного источника, истинно то, что из неизменной Истины.
Сходную мысль высказывает он и в сочинении «О христианском учении», где излагает свои экзегетические принципы[217].
Четвертый критерий большую роль отводит опыту — чем больше опыт, тем меньше вероятность ошибки при толковании библейского текста. Прп. Кассиан писал:
Во всякой науке с усердием ежедневно упражняются и совершенствуются для того, чтобы, от слабых начал переходя к верному и постоянному искусству, овладеть тем, что сначала сомнительно знали или вовсе не знали, и чтобы, постепенно преуспевая в этой науке, овладеть ею совершенно (Собеседование VII. 3)[218].
Ориген полагал, что экзегету необходимо иметь хорошее образование, прежде всего филологическое и философское.
Еще одним из правил аллегорического толкования уже со времен Оригена было требование к экзегету не проявлять из-лишнего любопытства к раскрытию тайны Священного Писания и Божественного Слова. «Что заповедано тебе, о том размышляй, ибо не нужно тебе, что сокрыто» (Сир. 3:22). Эта цитата являлась руководством для всякого экзегета-аллегориста при комментировании темных мест библейского текста. Он должен был объяснять смысл того учения, что было открыто Христом, не про-являя любопытства к тому, что является Божественной тайной. Многочисленные высказывания сторонников аллегорического метода предостерегали от опрометчивых и чересчур «глубоких» поисков аллегорического смысла «темных» библейских текстов. Необходимо было смирение в проявлении собственного понимания того или иного текста[219].