напрашивается еще один вывод: подражая природе, человек при помощи техники может расширить свои возможности и перешагнуть поставленные ему природой границы. При условии, что не будет слишком самоуверен.
Амбивалентность дерзания и страха, прогресса и опасностей, которые подстерегают человека, позарившегося на обитель богов, прочитывается и в легенде о Прометее. Прометей (в переводе «предвидящий») одаривает людей божественными способностями: он передает им мудрость Афины, мастерство Гефеста, обучает их технике ремесел, чтобы они могли противостоять капризам природы. Но главное, возвращает людям огонь, отнятый у них Зевсом в наказание за обман богов. Месть владыки страшна. Зевс посылает к людям Пандору, «всеодаренную», дав ей ящик, в котором помещены всевозможные бедствия. Не послушавшись своего брата Прометея, Эпиметей принял дар богов. С тех пор уделом человечества стали страдания, лихорадка и ранняя смерть. И только надежда, последний дар, осталась в ящике, поскольку Пандора успела его закрыть. Несложно увидеть в этой легенде предупреждение о том, что с каждой новой технологией, с каждым новым открытием, с каждым новым вторжением в божественную сферу мир будет поражать новое бедствие. С каждым изобретением, с каждым новым шагом в деле покорения природы, как, например, овладение огнем, человечество постепенно отдаляется от естественного состояния. Оно научилось тому, что прежде умели только боги: летать со скоростью звука, общаться друг с другом, невзирая на расстояния, производить свет («Да будет свет»), разворачивать реки вспять, двигать горы, низводить на врагов громы и молнии[92]. Все эти завоевания имеют и оборотную сторону: они могут принести человеку страдания и страх. Прометей, которого молодой Маркс воспел как «благороднейшего святого и мученика философских святцев», олицетворяет непокорность богам. Он не подчиняется природно-божественному порядку вещей, а наделяет людей новыми способностями, благодаря которым они становятся субъектами собственной истории. За эту самонадеянность ему пришлось жестоко поплатиться: Зевс велел приковать Прометея к скале, где он томился без сна, еды и питья. Но этого мало, каждый день к нему прилетал орел и выклевывал печень, которая всякий раз отрастала снова, чтобы мука длилась бесконечно. Вечная жизнь, говорят древние, это вечные страдания. Но разве нас это пугает?
«Фауст» Гёте как трагедия прогресса
Каждая эпоха берет из бессмертной поэмы Гёте свое. Мы, имея перед внутренним взором ужасы в прошлом и возможные кошмары в будущем, трактуем «Фауста» как «беспримерную трагедию прогресса современного человека»[94]. Гёте и в самом деле с пугающей ясностью увидел теневые стороны капиталистического Модерна: спекуляции и финансовые кризисы, войны и гибель природы, алчность и насилие. Не обошел он и «велоциферическое»[95] проклятие гонки на последнем издыхании, действие химических любовных наркотиков, создание человека из пробирки. Далек от гармонии и внутренний мир, обладателя которого кидает от депрессии к мании величия. Не зная ни покоя, ни отдыха, Фауст штурмует все новые высоты, беззастенчиво стремясь к достижению своих целей. Дух его беспрестанно рвется вперед, и потому «от радостей земли он ежечасно срывается куда-то впопыхах». Если в первой части, где рассказана трагедия Гретхен, Фауст тоскует по высшему земному счастью в любви, то во второй части его томят совершенно другие влечения: «Мои желанья — власть, собственность, преобладанье». Он становится прототипом предпринимателя, талант которого состоит в умении направить усердие работников на достижение собственных целей.
