рисковать. От перспективы получения сумасшедших бонусов и премий, а также уверенности, что в крайнем случае к делу подключится государство, полетели все предохранители. Поэтому всякая устойчивая реформа финансового сектора должна снова возложить на банки и хедж-фонды ответственность, вплоть до персональной ответственности руководства. Система, когда менеджер, ответственный за потери, понесенные компанией вследствие спекуляций, покидает ее с золотой кубышкой под мышкой, коррумпирует любую предпринимательскую структуру.
Несмотря на все недостатки, в колокол по капитализму звонить рано. Данному экономическому укладу свойственна невероятная гибкость. Сочетание капитализма и демократии — это самообучающаяся система. Маркс считал, что капиталистические производственные отношения ставят (причем очень быстро) стремительно развивающиеся производительные силы в жесткие рамки. Тогда, мол, на помощь новому социалистическому обществу приходит революция. Однако в реальности капитализм после каждого кризиса сбрасывал старую кожу и выходил из него помолодевшим. Потому даже критика капитализма — составная часть его успеха. Под воду ушел «реальный социализм», которому не хватало экономической динамики рынка и корректирующей силы демократии.
Капитализм как самообучающаяся система
Даже если антикапитализм будет использовать экологическую проблему как троянского коня, он ее не решит. Прячась в старых окопах, мы даем противнику возможность объединяться, вплоть до отдельных компаний. Экономика не гомогенное тело. В ней можно встретить и тех, кто выиграл от экологической трансформации, и тех, кто проиграл, потенциальных союзников и противников, упорно отстаивающих отжившую экономическую модель. А между ними широкий спектр компаний, которые одной рукой еще отмахиваются от жестких экологических запретов, а другой уже работают над зелеными инновациями. Было бы наивно ожидать восторгов по поводу зеленой революции от угольной промышленности, нефтяных гигантов или старых монополистов — поставщиков электричества. Они боятся обесценивания своего капитала и потери рынков. Либо они перестроятся, либо постепенно уйдут. Так было на каждой ступени промышленной революции. Но во многих компаниях происходят технологические и культурные преобразования. Они ориентированы на будущее, где выбросы CO2 будут радикально сокращены. Эту трансформацию необходимо поддерживать, а не лелеять старый образ врага. Левые по традиции ставят на государство. Это правильно в той степени, в какой разворот экономической динамики в устойчивом направлении зависит от принципиальных политических решений. Но ошибочно считать все компании врагами, на которых желательно надеть узду, перспективнее видеть в них производительную силу. Инновационные решения, новая продукция и технологии приходят не из управленческого сектора.
Уже отцы-основатели социализма существенно недооценивали гибкость капиталистического экономического уклада. А он как раз умеет превращать любой протест в инновацию.
Рабочее движение вызвало к жизни социальное государство и социальную рыночную экономику. Связанный с этим рост массовой покупательной способности оказался для капитализма омолаживающей ванной. Хотя любое социальное завоевание приходилось вырывать силой, капиталистическая экономика выигрывала от возраставшего уровня образования, укрепления здоровья и растущих доходов рабочего населения.
Антиавторитарный бунт 1968 г. послужил стимулом для индивидуализации и креативности. В экономическом аспекте он содействовал расширению спектра услуг и культурной индустрии, проложив также путь новой предпринимательской культуре, которая больше соответствует современной, основанной на знании экономике, чем иерархическому устройству. Патриархальное руководство сменила модель совместного управления, произошла децентрализация и переход к командным структурам.
Изменения в традиционном распределении гендерных ролей, уравнивание женщины в профессиональных правах дают дополнительные кадровые резервы. Баланс между трудовой деятельностью и личной жизнью, плавающий график для родителей, помощь по уходу за детьми стали уже стандартом кадровой политики.
Движения в защиту потребителей добиваются улучшения качества продуктов питания, бытовой техники и других товаров потребления. При этом друг на друга работают жесткие регулятивные инструменты (предписания, касающиеся безопасности и гигиены), обязательственное право и многоплановая информация для потребителя. Хотя ценовую конкуренцию никто не отменял, компании среднего и верхнего рыночного сегмента борются за покупателя, поставляя на рынок не более дешевые, а более качественные товары.
Экологические и правозащитные группы подвергают транснациональные концерны все более сильному давлению, требуя брать на себя больше ответственности за социальные и экологические аспекты своей деятельности. Такие фирмы, как Adidas, Nestle или Apple, сегодня уже не могут не обращать внимания на скандальные условия, в которых работают их субпоставщики. Детский труд, эксплуатация заключенных, недостойные человека условия труда невозможно скрыть, разоблачения приводят к скандалам, которые наносят ущерб репутации фирмы и представляют угрозу для оборота. То же можно сказать и о вреде, наносимом экологии и здоровью человека, например, бездумным использованием пестицидов и других опасных химикатов.
Моральное давление на рынки больше задевает компании, близкие к потребителю, чем производителей сырья, и в первую очередь западные концерны, которые должны прокладывать себе путь в демократической среде со свободными СМИ и критически настроенными НПО. И тут мы осознаем
