значение политической надстройки для конкретной организации капиталистического уклада: социальный и экологический прогресс возможен лишь как результат рыночной экономики в сочетании с демократией. И до введения всеобщих, свободных и равных выборов в Германской империи существовали профсоюзы и социалистические партии, полуплюралистическая пресса, некоторая свобода собраний и гражданские права, которые можно было пытаться отстаивать. В этом пространстве могла развернуться борьба за 8-часовой рабочий день, социальное страхование и политические свободы. И эта связь по- прежнему существует. Тому, кого приводят в негодование хищническое, потребительское отношение к природе и человеку на африканских рудниках, нечеловеческие условия труда в душных мастерских Азии, попрание прав на землю туземного населения Латинской Америки, придется бороться за права человека, свободу профсоюзов и прессы, независимые суды. Это самые действенные барьеры, препятствующие эксплуатации и разграблению.
«Реальный социализм» советского образца рухнул не только из-за экономической неэффективности забюрократизированного планового хозяйства. Важной причиной стало также отсутствие критики и демократических механизмов коррекции. Существует неразрывная связь между политической и экономической свободой. Функционирующая рыночная экономика предполагает правовое государство, общественную критику, равенство возможностей всех компаний и функциональную разницу между государством и экономикой. Монополии и картели, экономический непотизм, коррупция, волюнтаризм полиции, юстиции и налоговых органов, а также привилегированное положение отдельных экономических субъектов лишают рынок регулятивных возможностей. Как показывает пример Китая, в период догоняющего развития такая модель, пока она гарантирует высокие инвестиционные квоты и не душит частную инициативу, тоже может какое-то время демонстрировать высокие экономические показатели. Но в долгосрочной перспективе она ведет к неоправданному расточительству общественного ресурса. В точке, где успех зависит прежде всего от креативности и инноваций, авторитарный режим перестает функционировать. Многое свидетельствует о том, что современная экономика знаний требует не только правовой безопасности, но в перспективе не может развиваться без общественной критики, свободы слова и политического плюрализма.
Смешанная экономика
Так что же мы имеем в виду, говоря «капитализм»? Капиталистический уклад, т. е. сочетание частной собственности, рынка как координирующей инстанции и соревнования как процесса оптимизации, имеет множество разновидностей, диктуемых географическими, политическими, культурными условиями, — от англосаксонской либеральной рыночной модели и социальной рыночной экономики западноевропейского образца до госконтроля в Китае и российского рентного капитализма, когда прибыль распределяется между олигархами и держателями государственной власти. Эти варианты отличаются друг от друга ролью государства, степенью равенства или неравенства, распределением частной и общественной собственности, перераспределением доходов через систему налогообложения и статусом общественного достояния[275].
Ни в одной стране не найти капитализм в чистом виде; повсюду существуют различные формы смешанной экономики, где соседствуют частный, государственный и общественный секторы. В Европе широкие сферы жизнеобеспечения находятся не в частных руках, ими руководит государство. Образование, общественная безопасность, инфраструктура финансируются из налогов и платежей; рынок не регулирует пользование этим достоянием, оно принадлежит всем. Также право на медицинское обслуживание — гражданское право. Здравоохранение, правда, находится в частных руках, но цены на медицинские услуги утверждаются коллегиально, а сами услуги оплачиваются из средств, аккумулирующихся в системе обязательного медицинского страхования. Пенсионное обеспечение большей части населения также гарантировано солидарным страхованием. Цены на энергию в значительной степени определяет администрация, а структуру энергосистемы — государство (см. главу 7 «Революция в энергетике»). Частный экономический сектор подробно регламентируют право и политические решения: трудовое право, защита от увольнения, нормативные акты, касающиеся охраны окружающей среды, обязательственное право, разного рода предписания ограничивают свободу размещения частных средств.
На самом деле во всех высокоразвитых индустриальных странах господствует примат политики, пока он не означает, что политика может волюнтаристски вмешиваться в экономику и нарушать собственную динамику рынков. Следствием абсолютного примата политики становится государственная экономика, осуществляющая тотальный контроль за предприятиями и стремящаяся лишить рынок его роли регулятивного механизма. Контролировать необходимо и внешнеэкономические связи, препятствуя оттоку капитала, что ведет к самоизоляции и обнищанию. Хотя политика обязана учитывать собственную логику рынка, она ни в коем случае не должна сдаваться ему на милость. О том, как далеко простирается сегодня государственное влияние на экономику, можно судить по государственным квотам. Они показывают, насколько велика доля ВВП, которая проходит через руки государства и социального страхования. В Западной Европе это в среднем 50 %, в Скандинавских странах чуть больше, в ФРГ — около 47 %. Из этой схемы выпадает зажиточная Швейцария (почти 35 %). Вопреки общепринятому мнению в США, на родине индивидуализма и предпринимательства, этот показатель составляет около 43 %, почти как в Европе[276].
