А де Монтур сидел взаперти и вспоминал о своих жутких делах, пока не начинал колотить по прутьям решетки голыми руками.
А дон Флоренцо бродил по двору замка мрачным Мефистофелем.
А прочие гости скакали верхом, пьянствовали и затевали свары.
А Гола таскался за мной, таращась на меня так, будто готов выложить некие судьбоносные сведения. Что удивительного в том, что нервы мои были на пределе?
Туземцы же мрачнели день ото дня, становясь все более враждебными и дерзкими.
Однажды ночью, незадолго до полнолуния, я спустился в подземелье, где сидел взаперти де Монтур.
Он быстро поднял на меня взгляд.
– Отчаянный это поступок – навестить меня ночью.
Пожав плечами, я сел.
Сквозь крохотное зарешеченное окно внутрь проникали запахи и звуки африканской ночи.
– Слышите барабаны туземцев? – заметил я. – Последнюю неделю они почти не умолкают.
Де Монтур согласно кивнул.
– Туземцы волнуются. Сдается мне, они замышляют какую-то чертовщину. Вы заметили, что Карлуш частенько бывает у них?
– Нет, – ответил я. – Но, похоже, между ним и Луиджи назревает ссора. Луиджи ухаживает за Изабель.
Так мы беседовали, но вдруг де Монтур помрачнел, и ответы его сделались крайне односложными.
Взошедшая луна заглянула в зарешеченное окно. Луч ее озарил лицо де Монтура. И тут холодная длань ужаса сжала мое сердце. На стене позади нормандца появилась тень – тень, отчетливо напоминавшая волчью голову!
Де Монтур в тот же миг почувствовал власть демона и с визгом вскочил с табурета, отчаянно махнув рукой в сторону двери.
Дрожащими руками я захлопнул и запер за собой дверь, и тут же почувствовал, как он всем весом обрушился на нее изнутри. Взбегая по лестнице вверх, я слышал неистовый рев и удары в дверь за спиной. К счастью, массивная, окованная железом дверь устояла под натиском вервольфа.
Стоило мне вернуться к себе, в спальню следом за мной влетел Гола. Задыхаясь от спешки, он рассказал мне то, о чем молчал в последние дни.
Недоверчиво выслушав его, я кинулся на поиски дона Винсенте.
Оказалось, что Карлуш попросил его отправиться вместе с ним в деревню, чтобы устроить продажу нескольких рабов. Об этом мне сообщил дон Флоренцо из Севильи. В ответ я кратко пересказал ему то, что поведал мне Гола, и он тут же присоединился ко мне.
Вместе мы выбежали из замковых ворот, на бегу сообщив новости стражникам, и помчались вниз по лестнице, к деревне.
Ах, дон Винсенте, дон Винсенте, осторожнее! Держите шпагу наготове! Как глупо, как неимоверно глупо покидать замок ночью в компании изменника Карлуша!
Мы догнали их на подступах к деревне.
– Дон Винсенте, – воскликнул я, – немедленно вернитесь в замок! Карлуш задумал предать вас в руки туземцев! Гола сказал мне, что он жаждет заполучить ваши богатства и Изабель! Перепуганный туземец проболтался ему о следах ног, обутых в сапоги, на месте убийств лесорубов, и Карлуш убедил черных, будто убийца – вы! Сегодня ночью туземцы замыслили восстать и вырезать всех в замке, кроме Карлуша! Неужели вы не верите мне, дон Винсенте?
– Карлуш, это правда? – в изумлении спросил дон Винсенте.
Карлуш издевательски захохотал.
– Да, этот глупец сказал правду, – ответил он, – но вам это не поможет. Хо!
Громко вскрикнув, он бросился на дона Винсенте, но в лунном свете сверкнула сталь, и шпага испанца пронзила Карлуша прежде, чем он успел сделать хоть что-нибудь.
И тут нас окружили тени. Мы оказались – спина к спине, со шпагами и кинжалами – втроем против сотни. Сверкнули наконечники копий, дьявольский вопль вырвался из глоток дикарей. Тремя выпадами я уложил троих – и тут же пал, оглушенный ударом дубины. Миг – и прямо на меня рухнул дон Винсенте: два копья пронзили его плечо и ногу. Дон Флоренцо стоял над нами, клинок его шпаги метался из стороны в сторону и жалил, точно живой, пока из замка не подоспел отряд аркебузиров. Берег тут же был очищен от туземцев, и нас понесли в замок.
Но орды черных устремились следом. Их копья сверкали стальной волной, громоподобный рев дикарей взлетал к небесам.
Раз за разом они шли на приступ вверх по склону, пересекали ров и подступали к частоколу. И раз за разом огонь сотни с небольшим защитников замка отбрасывал их прочь.
Между тем черные подожгли разграбленные склады, и свет пламени пожаров вступил в схватку с лучами луны. Еще один большой склад стоял прямо на противоположном берегу реки. Собравшаяся вокруг него орда туземцев принялась ломать двери и стены, чтобы заняться грабежом.
– Вот бы они бросили туда факел, – сказал дон Винсенте. – Внутри нет ничего, кроме нескольких тысяч фунтов пороха. Я не рискнул хранить это коварное зелье на нашем берегу реки. По наши души явились все племена, живущие у реки и вдоль побережья, а все мои корабли – в море. Некоторое
