ним взглядом.
— Наверное, ты права, — сказал Росс, — мы никогда не сможем вернуть то, что так легко потеряли.
— Не думаю, что потеря была легкой с обеих сторон.
— Но всё равно потеря.
— Что ж...
Снаружи было так темно, что Росс едва мог разглядеть море.
— И потеря без веской причины, — произнес он, словно самому себе.
— Этого я не знаю.
— О, разумеется, причина была, и веская, если об этом задуматься, хотя, возможно, ты с этим не согласишься. Не знаю... Мне не хотелось бы об этом говорить.
Демельза стояла у детской кроватки, не глядя на мужа.
— Возможно, когда-нибудь стоит об этом поговорить, — произнес Росс, — иначе это будет вечно стоять между нами. Но всё же у меня есть предубеждение, что это дурно...
— Что именно дурно, Росс?
Он отвернулся от окна, выпустил шторы из длинных пальцев и с усмешкой ответил:
— Мне кажется, даже в адюльтере нужно соблюдать этикет, не могу заставить себя обсуждать одну женщину с другой, даже с женой.
— А ты не считаешь, что я хочу это услышать?
— Да, это тебе польстит.
— Не понимаю, каким образом мне может это польстить.
— Значит, ты менее проницательна, чем я считал.
— Весьма вероятно.
Снова повисла пауза. Росс медленно отошел от окна и после секундного колебания наклонился и поцеловал Демельзу в губы.
— Да, весьма вероятно, — произнес он и вышел.
Некоторое время она не шевелилась. Дыхание Джереми стало чуть более учащенным, похоже, ему что-то снилось. Демельза перевернула его опытной рукой, и, словно узнав прикосновение знакомой ладони, сын успокоился.
Она выпрямилась и подошла к окну. Оказывается, в ее сердце еще осталось место для тепла, которое она никак не ожидала снова почувствовать.
Глава четвертая
На следующий день Дуайт получил новости — его назначили хирургом на фрегат «Тревейл», оснащавшийся в Плимуте, ему следовало присоединиться к экипажу до двадцатого декабря.
Росс ничего не сказал о своем намерении поехать и увидеться с Кэролайн, но сообщил Дуайту о том, что разузнал о своем займе. Дуайт покраснел, по его словам, он ничего не знал об этом, и скрыл свои истинные чувства под маской извинений за то, что столь свободно рассказывал о делах своего друга. Росс же ответил, что еще никогда не был так признателен кому-то за то, что тот свободно рассказывал о его делах.
На другой день Росс отправился в Лондон. Он пообедал в Сейнт-Остелле, переночевал в Лискерде, в Плимуте воспользовался паромом и следующую ночь провел в Эшбертоне. В пятницу путешественники отобедали в Эксетере и остановились на ночь в Бриджуотере, а в субботу отобедали в Бате и преклонили головы в Марлборо. Последний день поездки начался рано — успели сделать один перегон еще до завтрака, пообедали в Мейденхеде и добрались до Лондона незадолго до десяти часов вечера. По мере приближения к городу землю покрывал всё более плотный слой снега.
Когда на следующий день Росс отправился на поиски Кэролайн, повалил снег. Её дом на Хаттон Гарден 5, как он знал, находился в фешенебельном жилом районе, но ему пришлось неоднократно уточнять дорогу. Людей на улицах было намного больше, чем он помнил, казалось, они совсем не обучены манерам, толкают и отпихивают друг друга, чтобы освободить себе дорогу или хоть на время расчистить место вокруг.
Дважды Росс видел, как кого-то столкнули прямо в канаву, и так уже не пустовавшую: слепые нищие, бывшие солдаты без руки или ноги кутались в рваньё, дети с воспаленными глазами, дряхлые старухи протягивали клешни за подаянием.
Снег ситуацию только ухудшил — возникло несколько потасовок между попрошайками того или иного сорта, и зачастую к ним присоединялись
