— Дальше мы говорили о наших с ним делах.
— Если не секрет, о каких?
— Это касается его лично, — многозначительно заметил Эди, чем заинтриговал Шушкеева.
— Я заплачу, — горячась, выпалил Шушкеев.
— Вам-то зачем? — спросил Эди.
— Понимаете, мы с ним повязаны одной ниточкой. Поэтому хочу знать, как складываются его дела, — произнес тот, сглотнув от волнения слюну.
— Срок будет тянуть, вот и все дела, — обронил Эди, наблюдая за тем, как собеседник реагирует на его слова. — Правда, если вы будете придерживаться линии, что сами случайно наткнулись на нож, то мой человек сможет уговорить следователя, конечно за большие деньги, не усугублять положение Александра.
— Я-то буду придерживаться. Но мой следователь сказал, что на рукоятке ножа имеются отпечатки пальцев Саши. Вот в чем проблема!
— Ею будет заниматься как раз тот самый следователь, — хихикнул Эди.
— А разве по валюте к нему нет претензий? — удивился Шушкеев.
— Вроде нет, хотя он говорил, что следователь его допрашивал по золоту и валюте.
— В каком смысле?
— Я понял, что в привязке к вам, мол, давно ли знакомы, участвовал ли совместно в делах, связанных с золотом и валютой.
— И что он сказал? — не выдержал Шушкеев.
— Сказал, что не участвовал. И следователь больше не допрашивал его по этим вопросам.
— А не может ли ваш человек договориться со следователем относительно меня за соответствующие деньги? — спросил Шушкеев, уставившись в Эди.
— Попробовать, конечно, можно, но это очень…
— О вашей доле я не забуду, — перебил Шушкеев.
— Вот я и говорю, можно, — улыбнулся Эди.
— Тогда для начала нужно, чтобы он, когда переведут в тюрьму, поместил меня в санчасть, дал возможность встречаться с вами или вашим человеком, об остальном можно будет поговорить потом.
— Конечно, обо всем этом я могу начать говорить, но разговор останется разговором, пока у него в руках не зашелестят купюры.
— Вы предлагаете…
— Я ничего не предлагаю, это вы предлагаете, — перебил его Эди.
— Хорошо, скажите, сколько нужно для начала?
— Это уже конкретный разговор. Не менее десяти тысяч, ведь вы же валютчик?
— Хорошо, будут деньги, но какую гарантию вы можете мне дать?
— Никакую, — отрезал Эди. — Даже человек, письмо которого я вам привез, не требовал от меня гарантий, хотя вручил значительно большую сумму. Если есть сомнения, давайте прекратим этот разговор, и я уйду.
— Не надо уходить. Я дам эти деньги. Вот только сейчас решу, как это сделать, — нервно бросил он и, выдержав паузу, раздумывая над тем, как ему быть, отчего у него на лбу выступили крупные капли пота, произнес: — Я сейчас напишу, у кого можно будет их взять.
После этих слов Шушкеев вырвал из лежащего около подушки блокнота лист, быстро написал на нем короткий текст и, передавая его Эди, заметил: — У меня просьба: не говорите этому человеку, где я точно нахожусь. Ему это знать необязательно.
— Хорошо, так и сделаю, — сказал Эди, пряча записку в карман брюк. При этом он усилием воли заставил себя сохранить на лице безразличие, поскольку знал, что она содержит данные на связь агента-нелегала противника.
— А как мы будем поддерживать контакт, и как я узнаю, что вы начали работу со следователем? — с волнением в голосе спросил Шушкеев.
— Мой человек сегодня или завтра утром переговорит со следователем, и тогда я дам о себе знать. К тому же по поведению следователя вы сможете делать свои заключения, — ответил Эди, оглянувшись на дверь, давая тем самым понять собеседнику, что в любой момент в палату могут войти.
Проследив за его взглядом, Шушкеев промолвил:
— Понимаю, что у нас мало времени. Знаете, я написал не одно, а два письма: одно в Москву, другое — Саше. — После этих слов он извлек из-под подушки два конверта и вручил Эди со словами: — Вы беретесь их передать?
— Конечно, мы же договорились еще в прошлый раз. Александру передам сегодня. Мой человек подготовил встречу с ним во второй половине дня. В Москву поеду через неделю, когда здесь все организую.
— А до отъезда сможете зайти?
— Постараюсь.
— Постарайтесь, для меня это очень важно, — упавшим голосом промолвил Шушкеев.
