— Николай Павлович, все удачно получилось. Они только в прошлом году поменяли паспорта. При этом практически в одно и то же время. Это так, для сведения. На всякий случай я принес фото и его жены Марты Валерьевны: наш Серега вспомнил, что где-то пару лет тому назад в числе других опрашивал ее по ситуации на станции. Помните, разбирали случай с подслушиванием телефонных разговоров. Так вот он говорит, что Марта в разговоре с ним прикинулась валенком, хотя опрошенные работницы станции отзывались о ней как о квалифицированном специалисте.
— Спасибо, включи этот момент для проработки в готовящийся план. Подними старые материалы. Надо будет их оценить с учетом новых обстоятельств.
— Уже поручил. К вечеру доложу наши соображения.
— Хорошо. Но чего тянешь с запросами?
— Мы уже по проводу запросили Москву, а они — Вильнюс. В течение часа будут готовы обстоятельные шифртелеграммы.
— Молодцом, Сергей, так и действуй, — подбодрил уходящего из кабинета контрразведчика Николай и протянул Эди фотографии.
Отметив профессионализм Ермилова и умелую работу со своим подчиненным Николая, он глянул в лица Постоюковых. С фотографий на него смотрели обычные люди, подобных которым на улицах Минска можно было встретить множество.
— А что это за случай с подслушиванием? — услышал он голос Артема.
— Да один из цековских пожаловался нашему председателю, что прошла утечка сути его разговора с руководством Минторга. И нам поручили разобраться.
— И чем кончилась проверка?
— Тем, что цековский сказал, мол, не надо дальше копать. Ему все стало ясно. На самом же деле испугался, что станет известно о его шкурных делах с торгашами. И мы прекратили, усилив наши позиции на станции.
— Понятно. Ты правильно решил, что на все это нужно теперь по-новому взглянуть. Ведь эта дама может там наладить прослушку переговоров военных.
— Вот это я и имел в виду, когда ставил задачу начальнику отдела, — прервал его Николай.
— Толковый он у тебя, — заметил Артем.
— Водится за ним такое, — улыбнулся Николай, а потом, как бы поразмышляв над произнесенными словами, добавил: — В управлении достаточно светлых голов, чтобы противостоять таким, как «Иуда», Шушкеев и им подобным типчикам.
— Никто в этом и не сомневается, — подчеркнул Артем, бросив на Николая доброжелательный взгляд.
«Вот и хорошо, что понимаешь это, а то с учетом иногда накатывающей на тебя категоричности и величавости можешь забронзоветь», — подумал Эди, глядя на Артема, а вслух, обращаясь к нему, спросил:
— Известно, когда Бородин будет у «Иуды». Не хотелось бы с ним там в маскараде встречаться.
— Он сначала поедет в больницу, а потом только…
— Надеюсь, ты ему сказал, как надо вести себя с Шушкеевым, ведь взятку он уже якобы получил?
— Он знает. Правда, спрашивал, когда звон монет или шелест купюр услышит, — рассмеялся Артем.
— Обойдется наградой родины, — в тон ему заметил Эди и тут же без паузы обратился к Николаю: — Где бы Юру найти? Надо ехать в изолятор.
— Он у ребят. Сейчас скажу, чтобы шел к машине, — обронил он, беря телефонную трубку.
Через пять минут, собрав со стола конверты с письмами и записку, Эди спустился вниз, где его ожидал Юра.
Получив от наружки сигнал, они выехали со двора и, покрутив полчаса по городу, поехали в изолятор. У входа его встретили заранее извещенный Карабанов и Елена.
Оставив ее с Юрой в машине, Эди с Карабановым пошли в камеру.
Иуда встретил его вопросом:
— Наверно, у Олега задержались? Не передумал он?
— Нет, не передумал. Он даже письмо вам написал, — ответил Эди, передавая ему распечатанный конверт.
Иуда нехотя достал из конверта письмо и, бегло пробежав его глазами, вернул Эди со словами:
— Он действительно напуган, это видно по письму.
— Как вы определили?
— От его былой надменности и следа не осталось.
— Его сегодня ознакомят с обвинительным заключением и материалами уголовного дела.
— А когда меня?
— Сегодня или завтра, а там будет суд.
— Скорее бы, хочется определенности.
— Сомневаетесь, что ли?
