Испытание сталью

Тут мой взгляд попал на Пяткина. Уж не в тебе ли дело, розовопяточный ты наш? Наколка эта… не понял! Чё за…? Он же клубком был свернут! Почему котёнок с мордой сфинкса теперь сидит и пялится на меня?! Тату меняет форму?!

И тут я выпал в осадок. До утра.

Боль, терзавшая моё тело, свербила теперь где-то на периферии сознания. А моя тяжелая туго соображающая голова лопалась от разворота мыслей в обратную сторону.

Незаметно для себя за ночь я перешёл из состояния прострации в боевой режим. Потому что надо, Федя, надо! Потому что я опять нашёл что-то на дне выгребной ямы. И это что-то сейчас обладало технологиями, недоступными не только середине XX века, но и началу XXI.

Меняющие конфигурацию татухи – это из какого «прекрасного далёка»?

– Вот так я и решил воспользоваться планом немцев для собственного побега. Только мне надо было срочно поправляться и совсем не обессилеть на их лечебной диете. Был только один способ улучшить свою пайку – идти работать.

– В таком состоянии, как ты описывал?

– Другого состояния у меня под рукой не оказалось.

Особист горестно хмыкнул, что-то пометил в блокноте. Как так у него всё горестно и пессимистично получается?

– Как отнеслись к вашей готовности к работам немцы?

– Немцы? Никак. Им совершенно прохладно, кто именно будет работать. А вот наши, ну, бывшие наши соотечественники, решили, что я у них хлеб отбираю. С тем и наехали на меня. Пришлось одного отправить отдохнуть, чтобы остальных охолонуть.

– Одной левой?

– Ну, больше правой ногой. Я его пнул в колено, а когда он пополам сложился, пробил как пенальти в голову.

– Сразу поняли?

– Тут мои, хм-м, как их назвать-то, ладно – спутники, подоспели.

– Апостол, Крыс и Авторадио? – спросил особист, сверившись с блокнотом.

– Они самые. Ага, я стал как тот Д’Артаньян с тремя мушкетёрами.

– И как работали?

– Нормально. Не хуже других. Мы в этот раз попали на ремонт пути. Так что я не был лишним. Рельсы таскали за километр на верёвках. Перекидывал через шею и тащил.

Ага, больше руководил процессом. Так даже выше оказалась выработка. Потому что не на горбу их надо нести, а тащить верёвками прямо по рельсам пути. Предателю, что был нам за прораба, так понравилось, что он нас «застолбил» за этим видом работ.

Я вздохнул:

– Вот так я на немцев и работал. За паёк. И ждал момента.

– Вань, тут мне по секрету шепнули, что побег будет. Давай с ними! – возбуждённо шептал Апостол. Глаза Авторадио тоже горели. А вот Крыс был испуган.

– Куда?

– К своим!

– Это понятно. Куда рванут, когда столб свалят? В какую сторону?

Апостол аж отшатнулся:

– Ты знаешь?

– Догадался. Это самый очевидный план. Подгнивший столб, пропущена одна вышка – не просматриваемый участок, там овраг за ним. А за оврагом что? Ты знаешь?

– Нет.

– А то, что холодом с той стороны тянет, тебя не насторожило?

– Холодом? Не тянет оттуда.

– Нет, Петя. Я не участвую. И тебе не советую. А план тебе предложил не этот гнусный тип с оторванным карманом?

– Он, откуда…?

– Падла он. За версту птичьим помётом от него несёт. Провокатор он. Думаю, что он сам в рывке не будет участвовать. Я всё сказал. А там – как хотите. Всё, поездок прошёл, вон, вертухай уже кипятком писает. Давай, закидывай конец на путь. И-и-раз! Ещё раз! Погнали! Арбайтен! Веселее, негры, Солнце ещё высоко! На том свете отдохнём!

Слышь, Князь, а ты был прав – эсэсовцы с собаками реально повышают производительность труда!

Ночью поднялись крики, пальба, зарычали пулемёты, взрывы, вой мин. Ну-ну. Удачи, ребята! Удачи! Может, вам повезёт уцелеть в этой операции руководства лагеря по выявлению и уничтожению лиц, склонных к побегу? Такой вот вариант усмирения. Завтра же в лагере будет тишь и благодать.