стройная, легкая в движениях девушка, воплощенная грация и приветливость, в особенности, когда ее окружало оживленное общество… Притом Кандида прочла гетевского «Вильгельма Мейстера», стихотворения Шиллера и «Волшебное кольцо» Фуке и успела позабыть все, о чем там говорилось…» Кандида чуть не вышла замуж за уродца Цахеса, поддавшись, как и все филистеры, его волшебным чарам.
Бальтазар – романтический поэт, на него не действуют чары Цахеса, юный герой видит мир таким, каков он есть, но он бессилен в противостоянии антигуманной действительности, символом которой является Циннобер. На помощь студенту приходит Проспер Альпанус, волшебник и тайный распорядитель всеми чудесами в «просвещенном» княжестве. Он открывает своему романтическому подопечному тайну могущества.
Бальтазар и Альпанус очень напоминают Ансельма и Линдгорста, героев сказки «Золотой горшок». Однако романтический идеал в «Крошке Цахесе» уже снижается и приобретает в случае с Бальтазаром комический оттенок. Ирония писателя проявляется в том, что Бальтазар женится на «земной» Кандиде и получает в приданое от доброго Альпануса вполне филистерский рай: домик, на кухне которого кушанья никогда не перекипают и не портятся, огород, где всегда есть ранняя спаржа и салат, и самую лучшую солнечную погоду в тот день, когда в их доме бывает стирка. Таковы прозаические дары романтику, витающему в мире поэтических иллюзий и сочиняющему стихи «о любви соловья и розы».
Несмотря на заявления автора, что Цахес был «детищем весьма необузданной и саркастической фантазии», современники и позднейшие комментаторы пытались угадать, кого из известных людей Гофман изобразил в персонажах сказки, и подбирали подходящие кандидатуры. Так, Шамиссо узнал себя в образе Бальтазара, в карликовом княжестве обнаруживали приметы маркграфства Хессен. Немецкие реалии не заслонили обобщенного, всеобъемлющего содержания гофмановской сатиры. Примечательно, что в 1840 г. русская цензура не разрешила печатать перевод «Цахеса», выполненный Н. X. Кетчером, «ибо де много насмешек над звездами и чиновниками» (иронизировал В. Г. Белинский). Перевод появился в «Отечественных записках» только в 1844 г. С тех пор имя крошки Цахеса стало нарицательным. По воспоминаниям современников, образ Цахеса восхищал А. Ахматову «воистину поразительным сходством со Сталиным».
5. «Житейские воззрения кота Мурра…» (1818– 1822) – второй роман писателя, который создавался до конца жизни и не был завершен. Действие разворачивается в период Реставрации. Все произведение проникнуто романтической иронией, которая проявляется на разных уровнях. В заглавии на первом месте стоит имя просвещенного филистера – кота, а имя великого музыканта, трагической личности – на втором.
Композиция романа тоже подчинена принципу иронии: биография Крейслера оказалась соединенной с записками ученого кота, обе составляющие намеренно перемешаны. Но если история кота дана целиком, то история Крейслера дана фрагментарно, порой очередной фрагмент обрывается на полуслове. При этом оба жизнеописания отражают одну и ту же эпоху, одно и то же поколение, т. е. история подается в двух разных интерпретациях.
Композиция романа включает в себя не только две сюжетные линии, но и несколько внесюжетных элементов: предисловие издателя, в котором объясняется, как под одной обложкой оказались «Мурриана» и «Крейслериана», приводится список опечаток. Далее следуют «Предисловие автора», «Предисловие автора, для печати не предназначенное», «Примечание» (издателя). Затем идут жизнеописания героев и Приписка издателя. Это служит цели создать представление о достоверности произошедшего. Гофман пытается убедить читателя в том, что книга – брак, используя сложную систему субъектов повествования: Мурр, биограф Крейслера, издатель.
Книга предстает как результат небрежности: кот Мурр не удалил из подготовленной к печати рукописи промокательные листы, в качестве которых он использовал попавшуюся ему историю Крейслера. Когда к издателю стали поступать листы корректуры, он с ужасом обнаружил, что записки кота Мурра постоянно перебиваются обрывками какого-то другого текста. По небрежности наборщиков эти страницы тоже напечатали. Книга оказалась зависима от случайности, она подобна жизни. Действительность хаотична, абсурдна, фрагментарна, гротескна; мир расколот, угловат, таково и произведение. Но если бы не желание просвещенного филистера Мурра опубликовать свое сочинение, мир не узнал бы историю жизни и страданий великого музыканта. В романе много вставных историй: история маэстро Абрагама и Кьяры, Вальтера и Формозуса и др. Все это усложняет повествование и в то же время демонстрирует мысль о таинственности, сложности, запутанности жизни.
Не только композицией, но и стилем автор разграничивает два плана повествования – филистерский и романтический: рассказ о судьбе Крейслера – это взволнованное, эмоциональное повествование о жизни, полной страданий, история кота дается в возвышенно-дидактической стиле. Это служит цели противопоставления буржуазно-аристократического филистерского мира миру свободного романтического искусства.
Роман сочетает в себе излюбленные сюжетные мотивы и направления творческих поисков писателя, он глубоко психологичен, многогранен: охватывает разные стороны жизни Германии; сатирическое изображение немецких «карликовых государств» и их правителей (двор князя Иринея), «просвещенной» бюргерской интеллигенции (кот Мурр и его окружение) переплетается с размышлениями автора об искусстве и его излюбленной темой о положении художника в обществе, где на искусство смотрят только как на средство развлечения.
6. Яркие страницы в романе посвящены сатирическому изображению княжества Зигхартсвейлер, где правил князь Ириней. Кукольное государство под пером сатирика предстает смешным и нелепым, управляет им кукольный монарх при помощи кукольного двора. Владение так мало, что границы его можно свободно увидеть в подзорную трубу. Зигхартсвейлер давно потерял самостоятельность, так как князь Ириней «выронил свое игрушечное государство из кармана во время небольшого променада в соседнюю страну». Сам князь уже не управлял, а «видел наяву приятный сон», двор был не чем иным, как «деревянным остовом», который составляли вместе обер-гофмейстеры, гофмаршалы и камергеры, а все нити «кукольной комедии этого миниатюрного двора» держала в руках женщина «сомнительного происхождения» советница Бенцон, фаворитка князя. Прошлое княжества
