— Уже делаем. Я только доложил.
— Добро. Занимайся.
— Атаман, беда. Вода к машинному подбирается. Если зальет котлы, рванет что твоя крюйт-камера.
Ага. А это уже механик. И судя по его озабоченному виду, дело и впрямь труба. Впрочем ему не раз и не два о том же говорили и Иван Архипович, и братец его младший, Дмитрий Архипович. Ох как тут все весело и заковыристо. А главное не вовремя, мать перемать, через плетень.
— А что же твои механические помпы? — Поинтересовался Игнат.
— Не справляются уже. Вода сочится из нескольких пробоин. А тут еще одну получили.
— Ну, эту сейчас залатают, полегче станет.
— Только и того, что время оттянем. Это уже конец, атаман.
— Не бухти, Степа, казак пока жив, барахтается.
— Я не казак.
— Да какая разница. Ты сейчас с нами в одной лодке…
Его оборвало рявканье сразу двух орудий. Невольно перевел взгляд на галеру подвергнувшуюся обстрелу. Ага. Порядок. И снаряды в цель легли, и не выметнуло их наружу. А значит, заглотила посудина подарочек.
— Не трухай, Степа. Значит так, идешь к машинам и просто делаешь свое дело. Как вода начнет подбираться к котлам, стравливай пар. Но не раньше. Уяснил?
— Уяснил.
— Вот и ладно. Действуй, — и вновь взгляд зацепился за давешнюю галеру.
Ну слава тебе господи, наконец-то запылала. Вот только радость оказалась недолгой. Потому что с другого борта вновь прилетел гостинец. Хорошо хоть одно из ядер ударило в кормовую надстройку, похоже развороти его каюту, а второе в мачту.
— Ох йо-о!
Игнат едва успел увернуться, как бизань мачта с жутким скрежетом и треском начала заваливаться в бок. Но не она по настоящему была опасна для него, а лопающиеся тросы. Один из них пролетел у него над головой. Мачта же завалилась в море, от чего «Ласточка» накренилась и сбавила ход.
— Боцман!
— Тут я, атаман.
— Рубите тросы. За борт этот плавучий якорь.
— Уже делаем, Игнат Борисович.
— Атаман, — позвал Петр.
— Чего тебе, косорукий, — огрызнулся Демин.
— Десяток фугасок осталось. Все. Дальше только резаться, — доложил старший канонир.
— Ясно. Ну да все одно к одному. Ну ты хоть раздолбай кого-нибудь напоследок.
— Обижаешь, атаман, — свернув белозубой улыбкой на закопченном лице, ответил Петр.
При этом он не без самодовольства показывал в сторону пылающей галеры. А что, есть чем похвастать, но…
— Это я уже видел. Ты чем другим похвастай. Иди, давай. Вон того, ушлого, что нам мачту порушил приласкай. Уж больно наглый.
— Сделаем.
Пока разбирались с пробоиной и рухнувшей мачтой, Петр сдержал свое обещание, и отправил на дно докучавшую галеру. Та уходила под воду под ужасающие крики прикованных к веслам гребцов. Экипаж и морские пехотинцы спешно покидали гибнущее судно, сражаясь за места в шлюпках. Надо заметить, шведы иллюзий не строили, и подготовились в плане спасательных плавсредств.
— Атаман, гребное колесо порушило. Одного казачка зашибло, — доложил подошедший помощник.
— Твою в гробину, — уже привычно выругался Игнат. Да сколько можно! — Отправь в машину…
— Уже, атаман. Прикажешь ставить паруса?
— Петр?
— Отстрелялись, атаман. Мои пушкари готовы драться, — деловито навешивая на себя портупею с пистолетами, доложил канонир.
— Ясно. Ничего еще не закончилось, братья казаки, — повысив голос, и не прибегая к помощи рупора, прокричал атаман. — Пока казак жив, ворогу лучше поостеречься. Резали мы турка, выпотрошим и шведа. Пусть подходят, а мы уж расстараемся. Готовьтесь к драке!
В ответ из луженых глоток раздался задорный крик. Никакого отчаяния и даже капли сомнения. Только злой задор и решимость идти до конца. Вот только путь тот обещает быть хотя и кратким, но кровавым.
— Агап, дай весть Степану, чтобы спускал пар и выводил свою команду на палубу.
— Сделаю.
