тальком.
– Мне кажется, он вырастет брюнетом, – громко заметила я.
Синди плюхнулась рядом со мной.
– Думаешь? – Она погладила его по головке. Как только Джек почувствовал близость мамы, его ротик сжался, и он зачмокал. Потом замотал головой.
– О, кое-кто хочет кушать, – заворковала Синди.
Она не стала выходить из комнаты, просто прикрылась пледом, висящим на диване, повозилась под ним, и я услышала, как Джек сосет грудь. Жизнь супермамы.
– Это больно? – спросила я, глядя, как она кормит малыша.
– Не стану врать тебе, Миа. Первые несколько дней это сущий ад, соски трескаются и кровоточат, но связь с малышом, которую ты чувствуешь, и польза от твоего молока – оно стоит нескольких дней мучений.
– Мучений? – Я сглотнула.
– Клянусь тебе, оно того стоит. – Она улыбнулась и добавила, взглянув на мою левую руку: – Кстати, поздравляю!
Я нахмурилась.
– Макс тебе не сказал?
Синди покачала головой.
– Конечно, сказал. Ты шутишь? Он вытерпел секунды две. Точнее, именно столько ему понадобилось, чтобы повесить трубку и заорать на весь дом, что обе его сестры выходят замуж. Он даже разбудил Джека и Изабеллу.
Я оглянулась, проверяя, что поблизости никого нет.
– Если папа не придет в себя, я хочу попросить Макса отвести меня к алтарю.
Глаза Синди наполнились слезами, и она начала всхлипывать.
– Ты не представляешь, как это много значит для него. – Слеза покатилась по ее щеке, она ее смахнула.
– Не плачь, – заволновалась я, переживая, что я ляпнула что-то не то.
– Детка, это гормоны. Я плачу по любому поводу. Черт, вчера я смотрела телевизор, показали рекламу таблеток от несварения желудка. Беременная женщина прижимала руку к сердцу. И я заревела. Вспомнила, как меня мучила изжога, когда я носила Джека. Я в порядке, не волнуйся. – Она рассмеялась.
Вот это да. Что беременность творит с женщинами. Удивительное время.
Как я с этим справлюсь? Хочу ли я вообще? Я представила, как Уэстон держит на руках сына или дочь, и решила, что да, я вытерплю что угодно, лишь бы у меня был ребенок с глазами Уэса.
– Вы уже все? С детьми? – спросила я, когда она извлекла сонного Джека из-под пледа, поправила блузку и вернула плед на место. Да, супермама.
– Нет. Думаю, что мы родим еще двоих.
У меня глаза стали как блюдца.
– Четверо детей!
Она ухмыльнулась.
– Макс хочет шестерых! Я согласилась на четверых. Он хочет большую семью. Говорит, что тогда ему есть ради чего работать и что ему хочется возвращаться в дом, полный детского смеха. Хочет назвать кого-то из детей в честь тебя и Мэдди. Я согласилась.
Я прищурилась.
– Синди, ты и так уже взяла фамилию Сандерс в качестве второго имени для Джека. Хотя ты не обязана. Правда.
Она покачала головой.
– Мы хотим, чтобы наши дети знали своих теток и росли рядом с вами. Знали, что мы выбрали для них имена, которые носят хорошие, любящие их люди. Кто больше заслуживает этого, чем вы?
Гм-м, я могла с ходу назвать человек сто, более достойных этой чести, но бестолку. Я уже поняла, что когда Макс и Синди что-то решают, их не сдвинешь с места. Любой человек хотел бы иметь таких родственников. Они всегда прикроют тебе спину, будут любить тебя несмотря ни на что и заботиться. Еще один повод для благодарности.
Шуршание шин по гравию и топот маленьких ножек Изабеллы дали понять, что приехали Мэдди и Мэтт.
Мы с Уэсом рука об руку прогуливались по рощице, принадлежащей моему брату.
– Макс – классный парень, – сказал Уэс, обходя огромное поваленное бревно.
Я улыбнулась и сжала его ладонь.
– Он самый лучший.
