Археология носителей речи
Как видно из таблицы 3.4, ранние формы, которые лишь усиливали звук и акустику в помещениях, не повышали степени репродуцируемости самой речи, которая не могла при таком подходе коммерциализироваться, хотя акустическая технология и делала ее доступной чуть большему количеству людей. Однако единство места и времени сохранялось. Пространственное расположение реципиента по отношению к производителю сообщения изменилось с изобретением телефона, но и он не сделал доступным массовое тиражирование речи и ее коммерциализацию: телефонная связь коммерциализируется не как индустрия контента, а как услуга, и именно поэтому ей свойственна низкая степень репродуцируемости.
Лишь появление фонографа, позволявшего записывать и воспроизводить речь и музыку, а позднее – граммофона и магнитофона дало рождение подлинной массовой индустрии речевого (или звукового) контента (аудиоспектакли, различные записанные выступления и речи и проч.). То же самое можно сказать про радио, которое превратилось в один из центральных видов коммерческих медиа.
Письменность возникла позже всех описанных выше видов коммуникации – в IV тысячелетии до н. э. И с этим связано принципиальное сходство между языком и письмом: письмо является таким же способом построения вариативных смыслов из инвариантных единиц языка, как и речь. В своем развитии письменность базируется на двух других видах коммуникации – на изображении и речи. Две основные особенности определяли развитие письменности в истории: (1) совершенствование систем письменности от сложных в применении пиктографических, построенных на изображении предметов, к более простым и эффективным силлабическим, построенным на транскрибировании звуков устного языка в письменности, и (2) эволюция носителей, используемых для письма.
Первые ранние формы письменности использовались для простых форм учета в торговле, и их задача по своей семантической сути была относительно простой. Количество благ и их вид обозначались при помощи простейших картинок пиктографического типа (а до этого, как уже отмечалось (см. гл. 2, § 3), в древних государствах существовали «калькули», то есть специальные обозначения для ведения учета проданных благ в виде определенной формы камешков, глиняных фигурок и проч.). Позднее из подобного рода пиктографических изображений стала возникать более сложная семиотическая система, описывающая реальный мир. Такое первое письмо называлось пиктографическим и впервые появляется в Месопотамии в IV тысячелетии до н. э. (около 3300 г.). В качестве носителя этой письменности использовались глиняные таблички, на которых писали остро заточенными тонкими тростинками клиновидной формы. Отсюда и название – клинопись (или кьюниформ –
Однако с точки зрения своей коммуникативной эффективности, очевидно, пиктографическое письмо имело ряд недостатков. Оно позволяло транскрибировать лишь реальный мир, реальные и материальные предметы, которые возможно отобразить. Разумеется, такое письмо по своей сути было ближе к изображению как виду коммуникации. Для использования письменности пиктографического типа нужно было помнить обозначения всех визуальных объектов. В конечном счете количество инвариантных единиц в такой семиотической системе было очень большим при всей ограниченности объектов, которые поддавались транскрибированию. При помощи пиктографической письменности невозможно было описывать эмоции, сложно – события в прошлом или будущем и т. д.
В результате бесконечного увеличения количества пиктограмм и – соответственно – роста числа обозначаемых явлений знак постепенно отделяется от материальных объектов и привязывается к словам в устной речи или к частям этих слов. Так рождается другой вид письменности – идеографическая письменность (или иероглифическая). Письменность становится носителем устной речи, что делает ее более автоматическим видом коммуникации, поскольку, зная принципы транскрибирования слов или частей слов (соответствие иероглифов тем или иным словам или частям слов), можно транскрибировать известные нам слова. Идеографическая письменность позволяла транскрибировать и обозначать нематериальные сущности, а также время и действие, что делало ее коммуникативным литературным инструментом. Вместе с тем эффективность такой системы, несмотря на то что ею на сегодняшний день пользуется некоторое количество языков (преимущественно в Юго-Восточной Азии), оставляла желать лучшего. Во-первых, эта форма письменности крайне сложна для усвоения, потому что требует заучивания слишком большого количества соответствий (иероглифов и соотносящихся с ними слов). Во-вторых, налицо система, в которой существует слишком большое количество знаков для обозначения неограниченного количества сущностей.
Постепенно, совершенствуя идеографическую письменность Египта, древние люди начинают все больше сближать транскрибируемые знаки не со словами устной речи, а со слогами или частями слов. Так рождается силлабическая, или алфабетическая, письменность, которая построена на соответствии начертания звукам устной речи. Эта система гораздо более эффективна в связи с тем, что набор инвариантных знаков (букв) в письменности становится очень ограниченным (20–40 букв в большинстве алфавитов). Следовательно, однажды поняв соответствие звуков и букв, можно применять эти знания автоматически или полуавтоматически, даже не зная некоторых слов. Знаки в такой письменности оказываются гораздо больше привязаны к устной речи, чем в идеографической. Именно поэтому большинство языков в мире транскрибируются при помощи алфабетического письма. Вместе с тем мы знаем, что один и тот же язык зачастую транскрибируется разными алфавитами. После распада Советского Союза ряд стран предприняли попытки перейти с кириллических алфавитов на латинские (Узбекистан, например). Это же произошло на территории бывшей Югославии, где, например, в Черногории
