не выглядело обрывочным и фрагментарным.
— То есть вы считаете свершившимся фактом то, что именно бог ответил на ваши молитвы?
— Без сомнения, ваше преосвященство. Я сам слышал глас божий в своей голове.
— А не может ли это быть чьей-то мистификацией или чёрным колдовством проклятых?
— Этот голос слышали не только читавшие литургию священники, но и тысячи наших прихожан. Алтари господа нашего засияли священным светом. Это произошло во всех храмах одновременно, и тому есть тысячи документальных свидетельств. Подобное не под силу ни одному проклятому, а только богу.
— А та сущность, которая именует себя Одином? Она могла устроить подобное?
— Не знаю, ваше преосвященство. Но если мы взывали к своему богу, то естественно было бы предположить, что и ответил нам именно он.
— А кровь на алтаре откуда? Может быть, это простая краска? Например, кто-то пробрался ночью в храм и намалевал на лике создателя кровавые полосы. Ведь ночью храмы почти не охраняются?
— Эту гипотезу я предложил бы первым, если бы сам, лично не видел, как лик создателя нашего Дироя не плакал кровавыми слезами. Красные потёки выделялись из уголков глаз в каменном барельефе алтаря и стекали по щекам изображения, высеченного на камне. Я стирал эти потёки рукавом своей рясы, но кровь появлялась снова и снова.
— Кровь?
— Жидкость имела солёный вкус и была густой, как кровь.
— Положим, я поверю вам — вряд ли глава святой инквизиции опустился бы до банальной мистификации. Но неужели изображения господа нашего действительно исчезли с алтарей?
— Когда мне об этом сказали, я тоже не поверил этому сообщению, поэтому лично проехал по всем храмам, расположенным в Гане и её ближайших окрестностях. Сомнений нет — все алтари были идеально чистые, без каких-либо следов изображений, хотя ещё буквально накануне на них был вырезан барельеф создателя нашего. Камень на алтарях такой, как будто его только что привезли из каменоломни. Но идеально чистыми они были недолго…
— Мне уже доложили, что вместо изображения святого лика создателя нашего на алтарях появилось изображение креста.
— Вам поспешили доложить, ваше преосвященство. Сейчас одна перекладина этого креста сильно вытянулась, так что крестом это изображение уже никак не назовёшь.
— А как назовёшь?
— На алтаре изображён меч, ваше преосвященство.
— Быть может, изображение меча вам просто чудится?
— Оно чудится не только мне, ваше преосвященство. Но если вы сомневаетесь в моих словах — вам потребуется всего каких-то пара часов, чтобы лично убедиться в реальности происходящего.
— В последнее время из-за жары мне стало очень трудно ходить, но, наверное, я всё же последую вашему совету и лично взгляну на изображение. Но, если это действительно меч, то что бы это значило?
— Меч на алтаре бога означает войну, ваше преосвященство…
— О чём ты хотела поговорить со мной, малышка? Ведь не зря ты так упорно искала меня?
— Ты прав, Один, не зря. Ты уже знаешь, что я видящая — это и мой дар, и моё проклятие. Мне тяжело жить среди людей, каждое мгновение читая их мысли, зная их прошлое и настоящее, а также их возможное будущее.
— Не переживай, мы вместе разберёмся с твоим даром. Я покажу тебя одной моей хорошей знакомой, всю жизнь посвятившей лечению людей, и она обязательно поможет нам. Возможно, ты научишься его на некоторое время блокировать, и сможешь спокойно жить дальше.
— Не надо, я уже привыкла к своему дару и не хотела бы его терять — без связи с миром мне было бы слишком тоскливо и одиноко. Я искала тебя не для этого.
— Я внимательно тебя слушаю.
— Я, лэри Таня Рой, хочу сделать тебе подарок!
— Малышка, мне не нужны подарки, у меня всё есть. Но за предложение спасибо.
— Этот подарок ты примешь. Я вручаю тебе себя.
— Упс… Что ты сделаешь?
— Я дарю тебе себя и согласна стать твоей женой.
— А моё мнение тебя не интересует?
— Нет, всё уже решено. В этом мире я буду твоей единственной женой. Другой тебе найти не удастся.
— И кто тебе это сказал?
