подошёл к лежащему телу Литанаи и, упав перед ней на колени, бережно взял в свои ладони испачканную грязью голову девушки. Вытирая выступившие на глазах слёзы, юноша бережно убрал с лица возлюбленной налипшие мокрые пряди волос, вглядываясь в милые черты… Как вдруг ресницы девушки вздрогнули, и глаза открылись…
— Любимая, жива! — Азир притянул лицо девушки и стал осыпать его поцелуями. Возможно, он продолжал бы это занятие бесконечно долго, но губы Литы разлепились, и из них вырвался приглушённый стон.
— Создатель, какой же я идиот! — Азир, вытащив из-за голенища кинжал, стал быстро срезать с девушки одежду, — ты же ранена…
Рана Литанаи оказалась не смертельной, но достаточно серьёзной — предназначенный Азиру топор, перекрутившись в воздухе, попал в девушку лишь краем лезвия, поэтому пришедшийся в рёбра удар топора не прорубил их, а лишь рассек тело до кости. Рубленая рана на правом боку, с видневшимися в ней белыми костями рёбер, выглядела ужасно, кровью пропиталась вся одежда девушки, поэтому Азир, споро растормошив свой вещевой мешок, достал оттуда небольшую баночку с обеззараживающей мазью, бинты, и, густо помазав края раны, туго перебинтовал тело девушки, приподняв его над землёй и оперев на своё колено. Оказав первую помощь, Азир напоил девушку из фляги с вином — красное вино при значительной кровопотере было самым лучшим напитком, — и стал думать, что делать дальше. По всему выходило, что продолжать дорогу нельзя — Литаная, получив серьёзную рану и потеряв много крови, самостоятельно идти не могла. По-хорошему, ей сейчас необходимо было где-нибудь отлежаться хотя бы несколько дней, пока рана не начнёт рубцеваться. Ещё лучше было бы доставить девушку в академию, где целители смогут сразу же поставить её на ноги, но об этом можно было лишь мечтать — в таком состоянии даже на лошади девушка не усидит. А, значит, придётся идти в ту деревню, откуда пришли напавшие на них крестьяне. Не самый лучший вариант…
Убедившись, что повязка наложена туго и рана девушки больше не кровоточит, Азир осторожно взял тело на руки, стараясь не прижиматься к пропитавшимся кровью бинтам, и пошёл по тропинке в направлении видневшейся на краю поля деревни.
— Так вот ты каков, истинный лик Создателя… Значит, и вправду ты бог войны… — лицо одетого в простую монашескую рясу человека, склонившегося перед алтарём с изображением дракона с мечами, было полно восторга и благочестия, — прости меня за моё неверие и одари благостью своей…
— А зачем тебе моя благость, Фарас, — слегка насмешливый голос заставил монаха вздрогнуть — ведь ещё мгновение назад громадный зал храма был пуст. Медленно обернувшись, священник увидел стоящего за своей спиной молодого человека, знакомого ему под именем Один и совсем недавно разговаривающего с ним во дворце Вериана.
— Создатель, я воочию узрел лик дракона на алтаре, и проникся осознанием истины…
— Да неужели? А разве шпионы капитана Литиса не передали тебе, в каком облике я появился перед воротами занаданского посольства в Гане?
— Я не поверил словам испуганно лепечущих солдат, а шпионы тайной канцелярии мне неподконтрольны…
— Сейчас убедился?
— Вера моя укрепилась, Создатель, и я опять увидел смысл своей жизни. Скажи, могу ли я перенести лик твой на все алтари церквей твоих, в Шанаре построенных? Пусть ты и бог войны, но меч на алтаре в твоём храме не слишком уместен… Люди должны молиться не войне, но миру.
— Если хочешь — переноси сам. Это в твоей власти.
— Как? Я не художник и не скульптор. Мне не под силу сотворить подобное.
— Ты в первую очередь маг, Фарас. Приложи к алтарю свою ладонь и искренне, изо всех сил пожелай, чтобы меч сменило желаемое тобой изображение. Если желание твоё будет сильным и искренним, твой мозг самостоятельно сформирует пространственную матрицу, а магический резерв, уже прошедший инициацию… Впрочем, этого объяснения ты не поймёшь… Скажем, так — если вера твоя будет крепка, то у тебя всё получится. Вместо меча на алтаре появится моё изображение. Такое, каким ты его представишь. И с этих пор молящиеся в этом храме будут молиться именно мне, а не выдуманным богам.
— Спасибо, Создатель… Не ответишь ли ты мне ещё на один вопрос?
— Что теперь с тобой будет?
— Как… Откуда…
— У тебя всё написано на лице, Фарас. Учись скрывать свои мысли и эмоции. Пока это у тебя плохо получается.
— Создатель, но я же убивал магов! Я был слеп в своих заблуждениях, и на мне теперь кровь детей твоих. Сколько мне осталось жить? Месяц? Или меньше? Меня казнят?
— А ты так боишься умереть?
— Раньше — нет. Теперь, когда у меня появился смысл жизни — да, боюсь. Но боюсь не самой смерти — боюсь, что не успею совершить всего, что наметил. Нужно заново освятить все церкви и дать народу истинную веру! Я хотел бы посвятить этому всю свою оставшуюся жизнь, пусть её и отмеряно мне всего несколько дней.
— Как был ты фанатиком от веры, Фарас, так им и остался. Впрочем, сейчас Натане нужны именно такие фанатики. Неси свою веру, если это стало
