А из тех, кто знали, многие считали второй материк легендой — связи с ним не было, суда, решившие переплыть окружающий Натану океан, пропадали безвозвратно. Один отлично знал растительный и животный мир Натаны — намного лучше самой Литы, даже лучше всех, кого Лита знала. Одновременно мужчина абсолютно не ориентировался в жизненном укладе простых людей, как будто попал на Натану недавно, а всё это время жил в другом месте. Девушка, проанализировав всю полученную информацию о своём спутнике, высказала для себя предположение, что Одину удалось каким-то образом пересечь мировой океан, и его родина на самом деле — таинственный материк Лияра. Иначе откуда у него такие подробные знания о нём, не меньшие, чем знания о Натане? Да и познания мужчины в медицине становились тогда понятными — мало ли что осталось от древних на неизведанном материке? Возможно, там удалось сохранить что-то из канувшего в веках наследия предков — то, что на Натане уже давно было разграблено и уничтожено. Надежда на спасение своего жениха вспыхнула с новой силой — вера в успешное излечение получила хоть какое-то материальное подтверждение…
Путешествие на северо-восток длилось уже более недели и проходило именно так, как и обещал священник — тихо, спокойно и комфортно. Уже на третий день путешествия дорога стала широкой, наезженной и утоптанной, чтобы ещё через два дня смениться на брусчатку. Далее день ото дня дорога всё улучшалась — камень в её основании становился лучше и ровнее, щели меж каменными желваками всё меньше, а качество подгонки каменных плит дороги — всё лучше. Ширина дороги тоже увеличилась — если сначала по ней могли разъехаться двое едущих навстречу конных, то теперь то же самое могли сделать две большие, гружёные товаром телеги. И таких телег на дороге становилось всё больше и больше — при приближении к столице торговый тракт становился всё более оживлённым. Количество трактиров и постоялых дворов вдоль тракта тоже увеличилось, а качество обслуживания — улучшилось. Правда, одновременно подросли и цены, но Один, казалось, этого даже не замечал — расплачивался не торгуясь, сохраняя на лице брезгливо-высокомерное выражение лица, присущее, по-видимому, каждому аристократу. Одежда на Одине продолжала выглядеть так, как будто он приобрёл её вчера, несмотря на то, что в этой одежде мужчина провёл всё путешествие. Лита же, напротив, тяготилась своей простой крестьянской одеждой, которая не только выглядела слишком бедно, но и успела уже за время путешествия изрядно поистрепаться. Переодеться же во что-нибудь более приличное она не могла — Один в корне пресекал все её многочисленные попытки заглянуть в магазины, мимо которых они проезжали, на предмет покупки одежды и, чего уж там скрывать, оружия. Без оружия девушка чувствовала себя голой и беззащитной — чтобы не выдать себя, магию в чужой стране она применить не могла, а оружия, даже самого плохонького ножа, у неё не было. И именно об отсутствии оружия девушка остро пожалела, когда, въехав после обеда в лес и, проехав по сузившейся лесной дороге не более получаса, кавалькада остановилась перед рухнувшей на дорогу и перегородившей её толстой вековой сосной с огромными мохнатыми ветвями, а, остановившись, была сразу же окружена толпой одетых в серо-зелёную одежду вооружённых людей. Людей было никак не менее трёх десятков, и это не считая лучников — окружающие кусты шевелились явно не под порывами ветра, да и воткнувшаяся в упавшее дерево стрела явно предупреждала о том, что все путники находятся под прицелом лесных братьев. Видимо, чтобы рассеять все сомнения путников, от группы разбойников отделился более богато одетый человек и с ухмылкой обратился к Одину, видно, посчитав его самым главным из группы:
— День добрый, милостивый государь. Добрый он, конечно же, для нас — такая добыча редко когда попадается. Сразу предупреждаю, дёргаться не советую — вокруг вас три десятка опытных лучников, они из вас вмиг подушки для иголок наделают, «мама» пискнуть не успеете. И солдатиков своих успокойте — а то неровен час погибнет кто зазря, вижу я, как они за зубочистки свои хватаются. А нам ведь многого не надо — отдайте, что у вас есть, и разойдёмся миром. Жизни ваши нам ни к чему, не душегубы мы. Девку свою, кстати, тоже можете нам оставить — давно мы не видели женского тела, пусть даже такого заморенного, как это. Надолго вашу девку не задержим — попользуемся и отдадим в целости и сохранности, от неё, чай, не убудет. Даже удовольствие может получить и опыт какой-никакой приобрести, если дурой не будет. А кому вдруг понравится — так и денежку можем подкинуть.
Монолог главаря бандитской шайки проходил под смех и ухмылки лесных братьев и гробовое молчание путников. Закончив свою пламенную речь, главарь стёр со своего лица добродушную улыбку и, ощерившись, проговорил:
— Всё, время уговоров закончилось. Теперь спокойно все слезли с коней и так же спокойно положили оружие на землю. И не дёргайтесь, у моих бойцов руки устали держать тетивы натянутыми, в любой момент выстрелить могут.
Один, спокойно выслушав бандитского главаря и одарив его высокомерным взглядом, перевёл этот взгляд Фараса и, не обращая на бандитов внимания, спросил:
— Ну что, господин священник, и это называется вашей спокойной дорогой до столицы? Вы не забыли своё обещание? А обещали вы мне безопасность. Обещания нужно выполнять, тем более что даны они вами перед господом вашим. Выполняйте, я жду.
— Лэр Один, к сожалению, обстоятельства изменились. Я никак не смогу обеспечить вашу безопасность — это, как видите, не в моих силах. Если солдаты вступят в бой, то они полягут все до единого — противников слишком много.
— Я что-то не понимаю — а для чего тогда вы возите с собой солдат, как не для войны? Воевать и, если необходимо, умирать — их прямая обязанность.
— Я не пошлю своих людей на верную смерть, лэр Один. И не отдам приказ вступить в бой — это бессмысленно.
— Бессмысленно — умереть с честью? А позорно сдаться в плен бандитам с большой дороги — в этом есть глубокий смысл? Разве ваш бог наказывал вам именно это? То, что вы сейчас хотите сделать — не здравый смысл, а обычная трусость. Да, вступив в бой, ваши солдаты умрут. Но они унесут с собой в могилу часть разбойников, и банда станет слабее. Ещё несколько таких же отрядов, не сложивших оружие — и банды не станет. Простая арифметика.
— Пусть лучше сокращением количества лесных братьев займутся другие путники. Я же выбираю жизнь, лэр Один.
