38 % аборигенного населения, тогда как среди белых больные трахомой составляют всего 1 %.
Политика тела также имеет гендерное измерение, т. е. физические следствия, вытекающие из гендерного структурирования социальных отношений. Наглядным примером служит алкоголизм. Австралийский национальный опрос, проведенный в 1980 году, показал, что к числу людей, имеющих среднюю или высокую степень риска по алкоголизму, принадлежат 14 % мужчин и 6 % женщин. Другой пример можно почерпнуть из исследований материального положения жизни семей, принадлежащих к рабочему классу. В классическом исследовании Марджери Спринг Райс «Жена в рабочей семье» («Working-class Wives») прослеживается физическое воздействие на женщину системы разделения труда, при которой она должна не разгибая спины работать в «маленькой темной необустроенной мастерской», каковую представляет собой ее дом.
Так было в Британии в 1930-х годах. Описанные физические следствия изменились под воздействием некоторых социальных процессов. Один из этих процессов – распространение эффективных и надежных методов контрацепции. История контрацепции показывает, что термин «политика тела» – это не метафора. Мари Стоупс, лидер движения за контрацепцию в Великобритании начала ХХ века, была гениальным политическим деятелем и пропагандистом и при этом, как можно судить по ее биографии, написанной Рут Холл, не была специалистом по медицинской части. Начиная с Первой мировой войны и на протяжении 1920 – 1930-х годов она вела длительную и порой драматичную кампанию за открытые и доступные консультации по применению контрацепции. Из истории Австралии известно, что эта кампания вызывала и противодействие. Пропагандисты вроде Октавиуса Биля (Beale) в начале ХХ века вели мобилизацию политических сил
Беспокойство по поводу упадка империи и расы привело к еще одному повороту политики тела – к попытке внедрения физической культуры через систему образования. Как организованная практика в школах, общее физическое воспитание (отличное от спорта и физической подготовки в армии) получило развитие в капиталистических странах в конце XIX века. Некоторые существенные нововведения в этой сфере пришли из Швеции, поэтому схема «научного» физического воспитания получила название шведской (Swedish drill). Она распространилась через систему массового образования в ХХ веке, и в особенности там, где государства-интервенты были озабочены эффективной работой населения на войну и в промышленности. В результате образцом физического воспитания для своего времени послужила система школьного образования при нацистском режиме. В несколько менее милитаризованном, но все-таки идеологически нагруженном виде близкие формы физического воспитания продолжают составлять важнейшую часть современного массового школьного образования.
Итак, можно сказать, что практические преобразования тела в социальной структуре гендера осуществляются не только на уровне символизма, но и на уровне телесности. Они влияют на тело физически, их воплощение материально. Формы и последствия этого воплощения претерпевают изменения во времени, которые обусловливаются социальными целями и социальной борьбой. Это означает, что они являются исключительно историческими. На символическом уровне
(с. 94 – 110). Прелестное краткое введение в эволюционную историю пола см. в: Stevens (1984). О приоритете биологии в аргументации Маккоуби и Джэклин отмечу, что даже в отношении агрессии тезис о биологической предопределенности является спорным (см.: Tieger, 1980). Примеры, которые иллюстрируют подходы, развиваемые в «вульгарной социобиологии», цитируются по: Morris, 1969, р. 74–75, и Tiger and Fox (1971, р. 20, 22); примеры научной социобиологии приводятся из: Wilson (1978, р. 139–140, 128). Параллели между социобиологическими взглядами на естественное половое различие и псевдонаучными исследованиями IQ и психических заболеваний отмечаются в весьма полезном критическом анализе генетического детерминизма: Lewontin, Rose and Kamin (1984). Дополнительная цитата: Maccoby and Jacklin (1975, р. 374).
(с. 110–117). Анализ практической трансценденции в значительной мере основывается на работе Сартра (Sartre, 1976). В нем используется также концепция Косика (Kosik, 1976), чья теория практики (praxis) кратко изложена в: Schmidt (1977). Ковел (Kovel, 1981, р. 234–236) предлагает анализ отношений отрицания между практикой и желанием, который имеет нечто общее с подходом, развиваемым автором данной книги, но, в сущности, полностью упускает проблематику гендера (непростой ход для психоаналитика). Цитаты из: Рубин, 2000, р. 99, 108–109.
(с. 117–123). Социальные смыслы эротизма широко исследуются в художественных произведениях Анджелы Картер (см., например: Carter, 1974). О садомазохизме см.: Greene and Greene (1974), и Califia (1983, р. 118–132); фрагмент из другого произведения Калифии цитируется в: «Smart» (3, 1984, р. 8). Социальные смыслы телесного аспекта маскулинности исследуются в: Willis (1979), Connell (1983) и Corrigan (1984). О спорте и капитализме см.: Brohm (1978). Данные о заболеваемости трахомой взяты из материалов Постоянного комитета Палаты представителей по делам аборигенов (House of Representatives Standing Committee on Aboriginal Affairs, 1979); данные об алкоголизме взяты из
