Роман скрежетал зубами. Воспоминания – это такая страшная штука. Если они вернулись, спасения от них нет. По крайней мере, до тех пор, пока он не найдет Еву, пока не найдет ответы на все свои вопросы. Воспоминания больше не рвались в его голову мощным потоком, они просачивались тонкими ручейками. Наверное, это правильно. Так было проще не сойти с ума.
– Но причина? Должна же быть какая-то причина.
– Должна. Одну причину я уже знаю. Это деньги. Горынычев говорил, что нашел клад. Здесь, на острове, чего только не спрятано. Возможно, он и в самом деле что-то отыскал. Вот только его интересовали не деньги.
– А что его интересовало?
– Вы не поверите.
– Парень, я уже готов поверить во все что угодно, даже в оборотней и албасты.
– Албасты существует, – подтвердил Роман и замер от неожиданности. Это была совершенно иррациональная уверенность. Наверное, она просочилась с теми ручейками воспоминаний, которые мозг еще не успел оценить и систематизировать. – А Горынычева интересовала Полозова кровь.
– Та самая, из-за которой убили ювелира?
– Та – да не та. – Роман дотронулся до своего браслета. – Мы с Евой, скажем так, носители. По мнению Горынычева, в наших жилах течет серебряная кровь. Не спрашивайте, почему, я пока сам с этим не до конца разобрался. Горынычеву зачем-то была нужна Полозова кровь.
– Зачем? Чтобы вылечить от слабоумия своего сына?
– Сначала я тоже так думал. Но нет, там что-то другое. Он не любил Гордея. Или любил, но потом разлюбил, перестал относиться к нему как к своему ребенку.
– Ладно, разберемся. – Полковник тяжело дышал, но не отставал. – Ты мне сейчас скажи, куда мы идем?
– К подземной пещере. Всю ночь Орда провел там. Он что-то искал. Я думаю, клад. – Пещеру эту Роман раньше точно никогда не видел, но был уверен, что именно в ней Ева изо дня в день переживала самые страшные мгновения своей жизни.
– Ты видел это своими собственными глазами? – спросил полковник.
– Да.
– Значит, убийца не он. Он физически не мог убить Стеллу.
Происходящее не укладывалось в голове, но Кирилл Сергеевич верил каждому сказанному этим парнем слову. Или не словам верил, а бесчисленным шрамам и рубцам? Верил тем документам, что пришли на его электронную почту. Не важно. Сейчас главное – найти девочку и остановить убийцу.
Орда… Кто бы мог подумать?! Они ведь знакомы уже сто лет! Полжизни точно знакомы. Орда ведь тогда помогал искать пропавших детей, а за мальчика Амалии убивался, как за своего. Стоп, мальчик Амалии!
– Роман, – Кирилл Сергеевич на полшага опередил парня, – а четвертый ребенок? Что стало с ним?
– Какой ребенок?
– Сын Амалии. Горыныч ведь похитил и его. Все это время мы считали вас погибшими. Так, быть может, если живы вы, то и он?
– Я не знаю. – Роман мотнул головой. – Мы не видели его в подземелье.
– Он пропал многим позже. Где-то за сутки до того, как весь этот кошмар закончился.
– Кошмар не закончился, товарищ полковник. Он продолжается. Расскажите мне про тетю Марину, – попросил вдруг Роман. – У нас еще есть пара минут. Расскажите.
– Она была твоей мамой. Настоящей мамой. История банальная и печальная, я знаю ее со слов Эммы. Понимаешь, Эмма не слишком любит об этом говорить. Марина еще девчонкой уехала учиться в Пермь в медучилище, влюбилась, забеременела. Она никогда не рассказывала Эмме про твоего отца, сказала только, что он был врачом и трагически погиб за пару дней до твоего рождения.
– Как он погиб?
– Я не знаю подробностей. Кажется, спасал кого-то из горящего дома, когда обрушилось перекрытие. Эмма говорит, он был хорошим человеком. Если бы он не погиб, у Марины с ребенком, то есть с тобой, все могло бы сложиться совсем по-другому. Но случилось то, что случилось. Он погиб, а у Марины случился нервный срыв. Она отказалась от тебя еще в роддоме. И не вини ее, парень. – Кирилл Сергеевич вздохнул. – Так, как она сама себя наказала, ее никто не накажет. Почти пять лет она жила с этой болью, не рассказывала о тебе ни родителям, ни сестре. Медучилище закончила, в институт поступать отказалась. Металась всё. А потом не выдержала, призналась Эмме. Вот тогда-то они и начали тебя искать. Искали долго, там какая-то путаница произошла с бумагами. Какое-то время даже думали, что тебя усыновили, а тебя перекидывали из детдома в детдом. Они уже и надежду потеряли, когда вдруг обнаружили тебя в Чернокаменске.
Парень молчал, лицо его было таким… непроницаемым. Не поймешь, что он думает, что чувствует в этот момент.
– Маринка тогда работала в областной больнице в Перми. Как узнала, что ты в Чернокаменске, так сразу уволилась, устроилась медсестрой в детский дом, чтобы видеть тебя, чтобы быть к тебе поближе. Она любила тебя, парень.
