Преступления любви. Половая психопатия

подпадает под совершенно необычную, очень резко бросающуюся в глаза зависимость от другого индивида противоположного пола, зависимость, которая доходит до потери всякой самостоятельной воли, побуждает подчинившуюся сторону совершать поступки, наносящие тяжелый ущерб ее собственным интересам и сплошь и рядом оскорбляющие нравственность и вступающие в конфликт с законом.

Эта зависимость, однако, отличается от явлений нормальной жизни только интенсивностью замешанного здесь полового влечения и ослаблением воли, которая должна была служить последнему противовесом; разница, таким образом, только количественная, а не качественная, как это имеет место по отношению к явлениям мазохизма.

Этот факт ненормальной, но еще не извращенной зависимости одного человека от другого человека противоположного пола, факт, представляющий высокий интерес в особенности с судебно-медицинской точки зрения, я называю «половым рабством»[144], так как вытекающие отсюда отношения носят характер несвободной воли. Воля властвующей стороны господствует над волей подчиненной стороны совершенно так же, как воля господина над волей раба[145].

Это «половое рабство», как я говорил, представляет, во всяком случае, уже психически ненормальное явление. Оно начинается именно там, где утрачена внешняя норма, где предписываемая законами и обычаями мера зависимости одной стороны от другой или обеих друг от друга утрачивается в силу индивидуальных особенностей, из-за интенсивности мотивов, которые сами по себе нормальны. Но, с другой стороны, «половое рабство» отнюдь не извращенное явление: действующие здесь мотивы те же, что – правда, с меньшей интенсивностью – приводят в движение и психическую половую жизнь, протекающую в вполне нормальных пределах.

Опасение потерять друга сердца, желание сохранить его всегда довольным, любезным и склонным к половому общению – таковы действующие здесь мотивы подчиненной стороны. Необычайная степень влюбленности, которая, в особенности у женщин, отнюдь не всегда равнозначна особой степени чувственности, а с другой стороны, слабость воли – таковы простые элементы этого явления[146].

Мотивами другой стороны является эгоизм, встречающий в данном случае благоприятную почву для своего развития.

Формы, в которых могут выразиться явления полового рабства, крайне разнообразны, а число таких случаев довольно велико[147]. Мужчин, подпавших под половое рабство, мы встречаем в жизни на каждом шагу. Сюда относятся среди женатых так называемые «мужья под башмаком» («подкаблучники»), в особенности такие, которые уже в зрелом возрасте женились на молоденьких и безусловной уступчивостью всем прихотям супруги стремятся компенсировать несоответствие лет и физических свойств; далее, к этой же категории нужно причислить и старых холостяков, которые непосильными жертвами стараются улучшить свои последние шансы в любви; это также мужчины всякого возраста, которые, пылая пламенной страстью к женщине, встречают с ее стороны равнодушие и расчет и вынуждены капитулировать на тяжких для них условиях; далее, влюбчивые натуры, податливые настолько, что позволяют заведомо распутным женщинам связать себя узами Гименея; наконец, те мужчины, которые, бегая за авантюристками, забывают о своих обязанностях, ставят на карту все свое будущее, оставляют на произвол судьбы жену, детей, родителей, растрачивают деньги, предназначенные для содержания семьи, бросая все это к ногам гетеры.

Но, как ни многочисленны примеры мужского порабощения, всякий сколько-нибудь беспристрастный наблюдатель должен признать, что они и по численности, и по значению остаются далеко позади женского рабства. Да это и легко объяснимо. Для мужчины любовь есть почти всегда только эпизод; наряду с ней у него еще имеются многие другие важные интересы; напротив, для женщины любовь составляет главное содержание жизни, до рождения ребенка – почти всегда стоит на первом, после рождения – часто еще на первом и всегда уже, во всяком случае, на следующем за ним месте. Но есть еще несравненно более истинное обстоятельство, а именно: мужчина, обуреваемый половым влечением, гасит его легко в женских объятиях, для которых у него представляется бесчисленное множество случаев; женщина же высших классов, если ей вообще удалось получить мужа, прикована к нему одному, и даже в низших слоях общества полиандрия встречает все еще значительные преграды.

Потому-то для женщин муж или мужчина, которого она имеет, олицетворяет целый пол, и соответственно этому значение его для нее возрастает в громадной степени. К тому же нужно считаться с еще одним условием: нормальные отношения, созданные между мужчиной и женщиной законами и обычаями, далеки от того, чтобы быть равноправными, и уже сами по себе в достаточной мере включают преобладающую зависимость женщины. Тем глубже, до степени рабства, они низводятся уступками, которые делает женщина избраннику своего сердца, желая сохранить его любовь, которую почти ничто не в состоянии ей заменить, и тем выше поднимаются притязания тех мужчин, которые приняли твердое решение использовать выгоды своего положения и сделать это использование безграничной женской готовности к жертвам профессией.

Сюда принадлежат охотники за приданым, которые заставляют громадными суммами оплачивать разрушение легко создаваемых о них девушками иллюзий; неутомимые донжуаны и соблазнители женщин, спекулирующие на шантаже, на том, чтобы жертвы откупались от них деньгами; сыны Марса с шитыми золотом мундирами и артисты с львиной гривой, умеющие быстро добиться от неопытных девушек возгласа: «Ты или смерть!» – и этим путем уплатить свои долги и обеспечить спокойную жизнь; сюда же мы причислим и пожарного, любовь которого кухарка должна оплачивать своей любовью, произведениями своей кухни и спиртными напитками, и подмастерья, женящегося на своей хозяйке и пропивающего ее сбережения, и альфонса, кулаками заставляющего проститутку, с которой он живет, выходить ежедневно на промысел и зарабатывать для него деньги.

Это только немногие из бесчисленных форм рабства, под которое женщина так легко подпадает из-за сильно развитой в ней потребности любви и трудностей ее положения.