людей»[1776].
В ответ на эти действия французских военных эмиссар РПФ в Брюсселе предупредил: «Мы хотим избежать конфронтации, но если французы встанут между нами и убийцами, мы предвидим трудности»[1777], а представитель Фронта в ООН обратился с письмом к Бутросу-Гали, призвав СБ принять меры для скорейшего развертывания африканских контингентов МООНПР-2 и вывода сил «Бирюзы». «Французские войска, – утверждал он, – ныне вышли за рамки своего мандата и больше не нейтральны», поскольку оказывают военную поддержку руандийскому режиму[1778]. «Эта буферная зона создается, – заявил в Брюсселе 5 июля Твагирамунгу, – чтобы защитить убийц. Франция будет помогать и защищать тех, кто уничтожал тутси»[1779], а генеральный секретарь РПФ Рудасингва назвал идею ГЗБ «несостоятельной». «Мы будем сопротивляться <французам> подобно тому, как мы сопротивлялись им в прошлом», – сказал он в интервью Би-би-си[1780]. Ситуация накалялась. 5 июля Радио Мухабура сообщило о бомбардировке французскими военными самолетами позиций повстанцев, хотя и не уточнило, когда и где это произошло[1781]. Министерство обороны Франции категорически опровергло эту информацию[1782], а Леотар публично посоветовал повстанцам искать политические пути для достижения своих целей[1783].
Несмотря на воинственные заявления и на готовность французских военных дать отпор наступавшей РПА, вооруженный конфликт был невыгоден как Фронту, так и Парижу: он мог только помешать первому добиться полной победы и дискредитировать «гуманитарную миссию» и нейтралитет второго. Поэтому компромисс был единственным выходом из ситуации, и мостом к нему стало неформальное соглашение между Миттераном и Мусевени, достигнутое 1 июля.
Утром 4 июля политическое руководство Франции продолжало испытывать сильное беспокойство по поводу возможности реализации проекта ГЗБ. Перед заседанием правительства в узком составе, назначенным на этот день, Министерство обороны и Министерство иностранных дел подготовили меморандум[1784], в котором фиксировались три основных вызова, с которыми сталкивались французские войска в Руанде:
1. «Возрастающие риски конфронтации с наступающими частями Фронта.
2. Приближение к расположению наших войск подразделений ВСР, которые питают надежду, что мы сможем вмешаться и оказать поддержку правительственным силам.
3. Усиливающиеся волны перемещенных лиц с востока из зон боев».
Боязнь военного конфликта с РПА была настолько велика, что авторы меморандума даже рассматривали возможность отхода французов из Гиконгоро, места самой крупной концентрации беженцев, и сокращение территории ГЗБ, что, по их словам, «без сомнения, устранило бы на короткое время опасность столкновения с наступающими частями РПФ», хотя в конечном итоге они все же не рекомендовали предпринимать такой шаг. Определяя «условия действий» в ГЗБ, авторы также попытались максимально снизить риск военной конфронтации с ВСР и РПА, введя запрет на проникновение в зону любых вооруженных групп, в том числе и милиции, и требуя не допускать ее превращения в базу военных операций для ВСР. Поэтому разработанные «правила поведения» разрешали французским подразделениям использовать силу «по отношению к вооруженным элементам, пытающимся проникнуть в зону либо прямо угрожающим безопасности населения или войскам внутри зоны», хотя авторы меморандума и не рекомендовали проводить разоружение частей ВСР и милиции, находящихся внутри ГЗБ на том основании, что «оно бы потребовало средств, гораздо больших, чем те, которыми мы располагаем». В то же время они настоятельно советовали «установить тесную операционную и политическую связь с РПФ, чтобы избежать любого недоразумения в пределах зоны», сохранив при этом «минимальный, но заметный контингент между Гомой и Гисеньи», чтобы не порывать отношений с Временным правительством».
Однако в тот же день ситуация на дипломатическом фронте резко изменилась. В Кампале по инициативе французской стороны Мусевени организовал встречу эмиссара Кэ д’Орсэ Франсуа Декуэта с Кагаме; в ней участвовали также сам Мусевени и государственный министр обороны Уганды Амама Мбабази.
«Сначала я воспользовался случаем, – сообщал в Париж Декуэт, – чтобы представить наш проект гуманитарной зоны безопасности… Поль Кагаме ответил, что РПФ не против создания гуманитарных зон. Правда, нужно сначала обсудить, что они будут представлять из себя, прежде чем о них объявлять, чтобы избежать негативной реакции и непонимания. Он заявил, что у него нет возражений против нашего проекта и что он готов обсуждать его условия.
Президент Мусевени, который явно имел долгую предварительно беседу с главой высшего командования РПФ, горячо поддержал его в этом отношении. <…>
Я спросил Поля Кагаме, рассматривал ли он вопрос о прекращении боев, единственном действительно эффективном способе стабилизации катастрофической гуманитарной ситуации в Руанде. Он ответил, что РПФ отныне близка к этому этапу после недавнего взятия Кигали. Пока силы центрального правительства держались в столице, прекращение огня было невозможным. Теперь же на повестке дня остановка боевых действий, как и соглашение политических сил и суд над преступниками. Условия прекращения огня в ближайшее время будут объявлены.
Тогда вмешался президент Мусевени. По его словам, Кагаме имел в виду существование трех различных зон: первая – зона РПФ, ограниченная линией
