Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г.

информации, – народ следовал этим посланиям, как собака, которую научили кусать… <…> Эти группы (интерахамве. – И. К.) скандировали: “Уничтожим их! Уничтожим их!” Люди были охвачены страхом, и было видно, что… все они слушали, слышали и следовали тому, чему учило их СТМК»[555]. Один бургомистр даже предписал населению «слушать радио и воспринимать то, что оно говорило, как нечто, исходящее от него самого»[556].

Передачи СТМК имели серьезные последствия для тех, кто оказывался их мишенью. Учительнице Жанне из Мамбы, которая после выступления Бемерики стала получать многочисленные угрохы, пришлось бежать[557]. 13 апреля, после того как Хабимана за день до этого заявил по радио, что беженцы, укрывшиеся в Исламском культурном центре в Кигали, – на самом деле вооруженные «иньензи» и что необходимо информировать об этом военных, Центр подвергся нападению солдат и интерахамве[558].

На следующий день после того, как скрывавшийся в отеле «Миль колин» журналист Томас Камилинди дал интервью МФР, в котором назвал виновниками резни интерахамве и часть армии и сообщил об успехах повстанцев в столице[559], Хабимана заявил в эфире: «Томас, слушай, возвращайся домой. Приходи работать с нами. То, что ты делаешь, нехорошо. Ты пошел плохим путем», а Бемерики предупредила: «Камилинди, ты можешь говорить то, что хочешь. Ты можешь продать страну, как ты этого хочешь, но знай, что отель «Миль колин» – не бункер». Когда МООНПР попыталась эвакуировать из отеля 40 беженцев, в том числе и Камилинди, на одном из блокпостов, где с ними чуть было не расправились, интерахамве кричали: «Камилинди, выходи, мы тебя убьем, а других пощадим»[560].

Журналисты даже называли в эфире номера машин, которыми пользовались намечаемые жертвы. 7 или 8 апреля Ален Муденге, сын бывшего представителя Руанды в ООН, и Дезире Ншунгуйинка, сын бывшего министра и друг президента Хабьяриманы, вместе со своими женами были остановлены и убиты на блокпосту в Ньямирамбо практически сразу после того, как СТМК призвало интерахамве в этом районе быть бдительными, если мимо проедет автомобиль с таким номером, ибо в нем находятся «инкотаньи»[561]. Когда отставной офицер ВСР Дезире Муденге попытался в апреле вывезти из Кигали в Гитараму свою семью и нескольких тутси, СТМК заявило, что он – «предатель» и что «с ним вместе сообщники», и описало, как выглядят те три машины, на которых они уехали. После этого колонну задержали на первом попавшемся блокпосту рядом с Гитегой, и все находившиеся в ней люди были убиты[562].

11 апреля СТМК посоветовало тутси, покинувшим свои дома, вернуться, поскольку в них планируется произвести обыски с целью найти оружие, а если дома окажутся брошенными, то они будут разрушены. Некоторые вернулись и в тот же самый день были убиты[563]. В мае радио призвало тутси, которые были «не инкотаньи, а патриотами», присоединиться к их товарищам хуту на блокпостах. Некоторые беженцы, в том числе профессор Шарль Калинжабо, вышли из убежищ и пришли на блокпосты, где с ними и расправились, после того как СТМК призвало не искать врагов в их домах, потому что они находятся на блокпостах[564].

Знали ли сотрудники СТМК о масштабах резни, которую они пытались оправдать и которую они помогали организовывать? 18 мая Хабимана рассуждал в эфире: «Даже если бы удалось убить миллион хуту, их осталось бы шесть миллионов. И наоборот, сколько бы осталось от тутси, если бы убили миллион?»[565] Эта «арифметика» показывает, что журналисты действовали вполне целенаправленно и без каких-либо моральных сомнений. Такое отношение к судьбам миллионов своих сограждан объяснялось их желанием и надеждой на полное исчезновение тутси и всех противников режима. Еще 12 апреля Хабимана заявил своим слушателям: «Пусть тутси уходят, пусть уходят с миром, мы решим наши проблемы сами»[566]. 5 июня 1994 г. Анани Нкурунзиза говорил: «Эта “банда” тутси посеяла отчаяние в нашей стране. Как бы там ни было, я думаю, что мы все ближе и ближе к рассвету… Наступит день, мы приближаемся ко дню “Ж”, когда не будет больше иньензи на земле Руанды. Имя “иньензи” навсегда будет забыто, если мы будем упорно стоять на своей позиции: уничтожать их. Мы не перестаем вам говорить: немыслимо, чтобы меньшинство менее 1 % изгнало нас из страны и захватило власть» [567] (курсив мой. – И. К.). 30 мая Хабимана обещал: «Больше не будет сообщников или еще, я не знаю, кого…будут только сыновья Себахинзи, объединенные и имеющие общую родину, Руанду»[568]. Месяц спустя Хабимана вопрошал: «Как инкотаньи собираются выиграть эту войну? Как они победят в этой войне, если все хуту поднимутся, как один человек, и скажут: “Мы не хотим больше детей Гатутси в нашей стране”. Что они тогда сделают?»[569] (курсив мой. – И. К.).

Не забывало СТМК и о зарубежных «сообщниках инкотаньи», главным из которых оно считало Даллэра. 12 апреля Хабимана восклицал в эфире: «Нет конца несчастьям Руанды: солдаты <ООН> были подчинены некоему Даллэру, который до сих пор оплакивает смерть своей сестры, госпожи Ландо[570]. Он достаточно уже разоблачил себя и с самого начала показал, кто он такой. Как же он собирается руководить этими людьми? Как он собирается руководить ими?!»[571] 31 мая он снова презрительно отозвался о командующем силами ООН: «Я говорил с генералом Ромео Даллэром об этой ситуации, когда встретил его вчера в Ньябугого. Я так понял, что этот Даллэр отождествляет себя с МООНПР-2 и думает, что если его отошлют, то МООНПР больше не будет. Это тип с претензиями»[572]. А 28 июня Бемерики фактически призвала к убийству генерала: «Что касается Даллэра, то он – главный, кто создал все проблемы в Руанде. Он виновник возобновления военных действий после подписания Арушских соглашений. Он во главе всего этого. <…> …он работает на иньензи-инкотаньи, и он сам – иньензи. Даллэр пожалеет, что не уехал домой частным образом. В один прекрасный день руандийцы придут в ярость… Канада узнает новость о смерти