этнической мести, регионализму и партийности»[583]. 21 апреля примеру католиков последовала Епископальная церковь Руанды, выступившая с аналогичным обращением: «Епископы настоятельно требуют от руандийцев прекратить эти <этнические> конфликты, чтобы жить вместе в спокойствии… <…> Епископы… требуют от правительства и всех административных инстанций сделать все возможное, чтобы убийства прекратились и чтобы люди сосуществовали в мире»[584]. 18 апреля в Гитараме на встрече с членами временного правительства местные руководители католической и епископальной церквей выразили беспокойство по поводу погромов и того, что «людям мешают бежать»[585].
Однако в реальности руандийский клир, как и паства, были глубоко расколоты. История резни в Кибехо уже показала нам два противоположных образа религиозного деятеля: один укрывает и помогает жертвам (аббат Жан-Пьер Нгога), другой руководит убийцами и ведет их на штурм церкви (аббат Тадде Русингизандекве). И ни одну из этих фигур мы не можем считать исключением. Обе они были типичны для тех страшных ста дней.
Мы знаем, что 10 апреля Тадде Нтихиньюрва, епископ Чьянгугу (1985–1996) и будущий архиепископ Кигали, в воскресной мессе призвал не убивать гражданских лиц, а 14 апреля попытался вывести монахов тутси из Бугесеры в Чьянгугу. Однако автоколонна была остановлена на блокпосту, а сам епископ подвергся оскорблениям со стороны семилетних мальчишек, которые обвиняли его в пособничестве РПФ и угрожали ему своими мачете; трое монахов были убиты на его глазах[586]. Мы знаем, что в Симби в коммуне Мараба священник хуту остался в своей церкви с тремя тысячами беженцев и причащал их, когда утром 18 апреля интерахамве пошли на штурм храма[587]. Мы знаем, что настоятель церкви Св. Иоанна в Кибуйе хуту Бонифас Сеньензи, который безуспешно просил префекта Кайишему защитить укрывшихся в его приходе людей, но в ответ получил совет спасать собственную жизнь и предоставить тутси их судьбе, утром 17 апреля также предпочел остаться с обреченными. Предвидя неизбежное, он обратился к ним с таким напутствием: «Это ваши последние часы. Приготовьтесь к встрече с Богом. Приготовьте ваши сердца к тому, чтобы быть принятыми на небесах»[588]. Мы знаем, что тутси Жозеф Нийямугабо, кюре прихода Чьяника в коммуне Карама (Гиконгоро), хотя ему самому грозила смерть, пытался предотвратить резню 10 тыс. собравшихся в его церкви беженцев и тщетно обращался к властям накануне трагедии 21 апреля; сам он погиб 24 апреля. Североирландский пастор Ники Хеннити, посетивший шесть месяцев спустя могилу, где священник покоился вместе с другими жертвами, назвал его «одним из великих героев геноцида из числа тех, кто не участвовал в резне, но помогал людям, пытался спасти их и делал для них все, что было возможно»[589].
Но мы также знаем, что епископ Свободной методистской церкви Аарон Рухумулиза 9 апреля позволил отряду милиции из шестидесяти интерахамве во главе с Жаном Нтавутагирипфой по кличке Конголезец устроить резню беженцев, укрывшихся в здании храма в столичном квартале Гикондо. Мы знаем, что утром 11 апреля в коммуне Мурамби на крайнем юге префектуры Бьюмба священник Пьер Мбьярийехе, сам интерахамве, созвал всех беженцев в церковь на исповедь, а затем запер их там[590], тем самым облегчив бывшему бургомистру Жану-Батисту Гатете организацию уничтожения трех-четырех тысяч тутси и хуту[591]. Мы знаем, какую роль сыграл священник Атанас Серомба в истреблении 3 тыс. тутси в католическом приходе Ньянги в коммуне Кивуму (Кибуйе)[592]; 15 апреля перед нападением на церковь он советовал убийцам уничтожать в первую очередь образованных тутси[593], а на следующий день приказал разрушить здание с помощью бульдозера[594]. Мы знаем, что Эмманюэль Рукиндо, глава католической семинарии Св. Льва, организовал резню укрывшихся в ней беженцев[595]. Мы знаем, что Самюэль Мусабьимана, англиканский епископ Шьогве (Гитарама), призвал 28 мая скрывавшихся в его диоцезе тутси покинуть свои убежища, обещая помочь им бежать, однако на тех, кто последовал его инструкциям, напали интерахамве; многие были убиты или живыми брошены в яму, где их оставили умирать[596]. Мы знаем, что Венцеслас Муньешьяка, священник католической церкви Св. Семейства в Кигали, разгуливавший по храму с пистолетом на бедре и со списком жертв, выдал интерахамве сотни тутси, укрывшихся под его крышей, в том числе и детей; он также лично убивал беженцев и насиловал женщин[597].
И они не были исключением. Этническая вражда разделила клир. Многие священники хуту участвовали в преследованиях своих коллег тутси или же попустительствовали их убийству. Ормисдас Нсенгимана, ректор католического коллежа в Ньянзе в коммуне Ньябисинду (Бутаре) и член КЗР (его называли «священник КЗР»), был одним из организаторов геноцида в этой коммуне: он мобилизовал местных интерахамве и импузамугамби, обеспечил их оружием и транспортом, а также подстрекал население к резне и лично участвовал в ней[598]. Он стал виновником гибели 25 апреля четырех священников тутси – Инносана Ньянгези, Матье Нгирумпаце, Жана-Боско Юрирваханди и Калликста Увитонзе, – сообщив милиции, что они прячутся в соседнем сиротском приюте; он даже не разрешил похоронить их тела, которые стали добычей собак и ворон [599].
Широкую известность благодаря американскому журналисту Филипу Гуревичу приобрела трагедия, произошедшая 15–16 апреля в Мугенеро (коммуна Гишьита префектуры Кибуйе)[600]. Среди восьми тысяч беженцев[601], укрывшихся в местном церковном и больничном комплексе, находилось семь адвентистских пасторов тутси[602], которые утешали и ободряли несчастных. Когда 10 апреля два коммунальных полицейский пришли в больницу и заявили, что будут защищать беженцев, священники собрали для них около 400 долларов. Несколько дней все было спокойно. Но вечером 15 апреля полицейские сообщили, что им придется уйти, потому что на следующее утро больница подвергнется нападению. Они уехали в машине, забрав с собой доктора Жерара Нтакирутиману, который до этого
