Неудивительно, что в составе пяти американских конвоев не оказалось ни одного тутси. «Когда мы уезжали, – объясняет Роусон, – машины были остановлены и подвергнуты обыску. Было бы невозможно провезти в них тутси»[1086]. Во время проверки на одном блокпосту руандийские военные попытались арестовать даже гражданина Кении, находившегося среди эвакуируемых, однако после энергичного вмешательства Роусона и Лидер ему все же позволили продолжить путь[1087].
Американские руководители, узнав об успешной эвакуации соотечественников без жертв и без вмешательства морских пехотинцев, продемонстрировали чувство глубокого удовлетворения. Уоррен Кристофер с гордостью заявил 10 апреля на Эн-би-си в программе «Встреча с прессой»: «Согласно великой традиции, посол находился в последней машине. Так что операция прошла прекрасно[1088]». «Как все вы знаете, – сказал в тот же день Билл Клинтон в финале краткой пресс-конференции в Белом Доме, – мы были чрезвычайно озабочены безопасностью американцев в Руанде. Насколько я теперь знаю, последний из конвоев, в котором были американцы, пожелавшие уехать, или уже в Бурунди, или собирается въехать в Бурунди. И я также хочу сказать особое слово благодарности и признательности всей нации послу Роусону за то, как замечательно он действовал и как замечательно он обеспечил безопасность и защиту американских граждан в этой очень сложной ситуации» [1089].
Если американцы не пытались никого спасать, то французы стали объектом обвинений в «селективной эвакуации»: их упрекали за то, что они брали с собой только деятелей прежнего режима и игнорировали просьбы оппозиционных политиков и даже местных сотрудников своего посольства и других французских учреждений в Руанде[1090]. Французские дипломаты опровергали эти обвинения, ссылаясь на телеграмму, поступившую 11 апреля с Кэ д’Орсэ: «…департамент подтверждает, что следует известить руандийцев из состава персонала посольства (местных работников), что они могут присоединиться <к вам> и что для них есть возможность уехать из Кигали вместе с французскими военнослужащими»[1091]. «Чудовищно говорить, – оправдывался Марло, – что была селекция персонала посольства и что в эвакуации кому-то отказали из-за каких-то расчетов»[1092]. Однако в действительности никто из местных сотрудников посольства Франции не смог покинуть Руанду. Марло признал в 1998 г., что французы взяли с собой только одного работника консульства (тутси) с семьей и одного служащего компании «Эр Франс»[1093]. Посол объяснил этот факт проблемами со связью: «В 20:30 <6 апреля>, когда самолет Хабьяриманы был сбит, – заявил он, – руандийцы, служащие посольства, находились в своих домах, и в большинстве случаев у них не было телефона. Им было совсем непросто найти его, чтобы позвонить в посольство. Кроме того, кварталы и улицы не имели названий, а дома номеров, поэтому было очень трудно добраться до их жилищ»[1094]. «Посол, – утверждал Рошро де Ласаблиер, – вывез бы местный персонал, отсутствовавший в тот момент в посольстве, если бы те могли с ним связаться» [1095].
Парламентская комиссия, однако, установила факт отказа французских военных эвакуировать руандийских служащих Культурного центра в Кигали. Мишель Куэнье, глава Миссии по сотрудничеству в Руанде, подтвердил, что «местные работники Миссии… в большинстве своем тутси, практически все были убиты, причем некоторые у <него> на глазах»[1096]. Комиссия пришла к выводу о наличие двойных стандартов в ходе эвакуации, ибо «обращение с семьей Хабьяриманы было значительно лучше, чем с тутси, служившими в органах французского представительства – посольстве, Культурном центре, Миссии по сотрудничеству»[1097].
Марло признал, что «подавляющая часть <принятых во французском посольстве>, хотя и не все, были сторонниками президента Хабьяриманы»[1098]; среди них оказались такие одиозные личности, как, например, один из основателей и руководителей СТМК Фердинанд Нахимана. Посол дал согласие на эвакуацию генерального прокурора Альфонса-Мари Нкубито, за которым охотилась президентская гвардия, только по настоятельной просьбе своего бельгийского коллеги[1099]. В то же время Марло категорически отказался помочь прокурору Кигали Франсуа-Ксавье Нсанзувере и его жене, которые укрылись в отеле «Миль колин». 10 апреля он не позволил Нсанзувере перебраться вместе с иностранцами из отеля в Школу Антуана Сент-Экзюпери для последующей эвакуации из страны. Один из сотрудников французского посольства «даже угрожал обыскать кузовы машин тех, кто хотел спрятать Нсанзуверу при въезде во французскую школу» [1100]. Не помогло даже вмешательство апостолического нунция, с которым Марло отказался встретиться[1101]. Другой оппозиционер, один из немногих уцелевших лидеров СДП, смог попасть в список эвакуируемых только благодаря дружбе с французским дипломатом[1102]. Как писал Жерар Прюнье, члены «Аказу» считали, что «это было их посольство»; один из близких соратников покойного президента, увидев там Нкубито, удивленно спросил: «А этот-то что здесь делает?»[1103]
Двойные стандарты применялись даже по отношению к детям. Помимо членов семьи Агаты Канзиги, об эвакуации которых постоянно информировали Миттерана[1104] (ее спешность вызвала возмущение даже у французских экспатриатов)[1105], из Руанды вывезли сирот из приюта Св. Агаты, которому покровительствовала вдова Хабьяриманы и которые в подавляющем большинстве являлись детьми погибших руандийских военных. Совсем иначе повели себя французы по отношению к детям убитой Агаты Увилингийиманы, спасенным сенегальским капитаном Мбеем Дианем из МООНПР.
7 апреля после расправы с Увилингийиманой и ареста защищавших ее бельгийских миротворцев Мбей добрался до дома премьер-министра и обнаружил там ее малолетних сыновей. Он вызвал машину и военный эскорт: машина примчалась почти сразу, эскорт же так и не прибыл (бельгийцы опасались
