сон орфея — это все мы словно умерли словно тени движемся под звездами сверхновыми и неважно — в тишине ли в шуме ли — не слышны слова одни деревья-стриженцы их ветвями слабыми навеянное разбросалось небо над орфеем что ни говори а небо все-таки хоть и начерно, и неуверенно из какой-то драни соткано кое-где уже и продрано [175] В некоторых случаях трудно отделить, что важнее для поэта — миф сам по себе или его интерпретация в культуре. В последнем случае миф сближается с интертекстом (17. Поэтическая цитата и интертекст). Появление Одиссея может отсылать и к мифу об Одиссее и к поэмам Гомера, Эдипа — к эдиповому комплексу Фрейда, а Орфея — к одноименному фильму Жана Кокто.
Например, в поэме Николая Байтова «Конус» описывается столкновение жителя российской глубинки с туристом, фотографирующим храм. Турист задает старожилу вопросы о храме, но тот вместо ответа начинает рассказывать туристу историю о своей жизни. В этих воспоминаниях персонаж представляет себя Улиссом, который после долгих скитаний вернулся на родину:
*** Когда же я наконец упрусь килем в сухое дно, и пахарь вопросом прервет мой путь: — Ты, чужеземец, кто? Привез ли товары к нам иль плоды какие-нибудь?.. И вообще: что за лопату странную ты несешь на блестящем плече? [31] Последние две строки этого отрывка — цитата из «Одиссеи» в переводе Жуковского. Эти слова произносит Одиссей, чтобы показать, как именно должно закончиться его путешествие:
*** Если дорогой ты путника встретишь, и путник тот спросит: «Что за лопату несешь на блестящем плече, иноземец?» — В землю весло водрузи — ты окончил свое роковое, Долгое странствие.
