Взоры со струпьями, взоры безнадежныеУмоляют камни, умоляют палача…Сутолка, трамваи, автомобилиНе дают заглянуть в плачущие глаза.Проходят, проходят серослучайные,Не меняя никогда картонный взор.И сказало грозное и сказало тайное:«Чей-то час приблизился и позор».Красота, красота в вечном трепетании,Творится любовию и творит из мечты.Передает в каждом дыханииОбраз поруганной высоты.Так встречайте каждого поэта глумлением!Ударьте его бичом!Чтобы он принял песнь свою, как жертвоприношение,В царстве вашей власти шел с окровавленным лицом!Чтобы в час, когда перед лающей улицейСо щеки его заструилась кровь,Он понял, что в мир мясников и автоматовОн пришел исповедывать — любовь!Чтоб любовь свою, любовь вечнуюПродавал, как блудница, под насмешки и плевки, —А кругом бы хохотали, хохотали в упоенииОблеченные правом убийства добряки!Чтоб когда, все свершив, уже изнемогая,Он падал всем на смех на каменья в полпьяна, —В глазах, под шляпой модной смеющихся не моргая,Отразилась все та же картонная пустота! [102]Март 1910
