Отставной военный.Вот к дому, катя по аллеямС нахмуренным Яшкой –С лакеемПодъехал старик отставной генерал с деревяшкой.Семейство,Чтя русскийОбычай, вело генерала для винного действаК закуске.Претолстый помещик, куривший сигару,Напяливший в полдень поддевку,Средь жаруПил с гостем вишневку.Опять вдохновенныйРассказывал, в скатерть рассеянно тыча окурок,ВоенныйПро турок:«Приехали в Яссы…Приблизились к Турции»…Вились вкруг террасыЦветы золотые настурции.ВзираяНа деву блондинку,На хлеб полагаяСардинку,КричалГенерал:«И под хохот громовыйПроснувшейся пушкиЛожились костьми баталионы».В кленовойАллее носились унылые стоныКукушки.Про страдуВ полях где-то пелиТак звонко.Мальчишки из садуСквозь ели,Крича, выгоняли теленка.«То тот, то другойПогибал,УмножалисьМогилы» –КричалОт вина огневой.НаливалисьНа лбу его синие жилы.«Нам страх был неведом,Еще на Кавказе мы брали аул за аулом».С коричневым пледомИ стуломВ аллее стоялДожидаяНадутый лакей его, Яшка…СпускаясьС террасы, военный по ветхим ступеням стучалДеревяшкой[1156].P. S. Были Блоки 2 недели[1157]. Происходило Бог знает что: хорошее, больше хорошее (кое-что было из области ужасов). Язык не передаст всех тех нюансов, которые меня совершенно вывели из колеи, так что вот сейчас я даже как будто болен.
Время приблизилось. Обозначился центр в Москве. Э<милий> К<арлович>, со временем нужно, чтобы Вы жили в Москве. Блок по окончании курса переезжает в Москву[1158].
В феврале грядут Мережковские в Москву с Философовым и надолго[1159]. Чувствую, что с. – петербургские мистики едут сюда не без задних мыслей. Держу ухо востро. Любовь к Мер<ежковским> остается любовью, но и осторожность остается осторожностью. Пишите, пишите о себе, Эм<илий> Карлович.
РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 31. Пять помет красным карандашом: «XXХII». Фрагмент опубликован: ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 210–211.Над текстом – приписка Метнера: «Это письмо написано накануне разрыва (неожиданного) диплом<атических> снош<ений> с Японией. Получено мною, когда разрыв произошел». Япония порвала дипломатические отношения с Россией 24 января.Около 23 января 1904 г. МоскваМногоуважаемый и дорогой Эмилий Карлович,Серг<ей> А<лександрович> Поляков у меня просил Вас спросить, на имя какого председателя Ценз<урного> Комитета ему подавать прошение: московского или петерб<ургского>? А это знать ему важно: если на имя московского, то дело идет дальше в С. – Петербург (или я путаю?). Посылаю Вам еще письмо[1160]. Да хранит Вас Христос.
Уважающий и любящий Вас
Борис Бугаев.С. А. Поляков просит меня выразить Вам благодарность за беспокойство; он бесконечно извиняется в доставленных Вам хлопотах.
Шмидт прислала мне возражение на «Теургию». Верно и хорошо, но – Бог мой – как длинно: посему они и не могут идти в «Весах». (В. Я. забраковал)[1161].
Присылайте, присылайте статей. Читал Вашу статью о воспитании[1162]. (Теперь «Пр<иднепровский> Кр<ай>» получается Редакцией).
РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 32. Л. 3 об. – 3. Помета красным карандашом: «XХXIII» (ошибочно относящая текст к п. 70).Ответ на п. 66.26 января 1904 г. Нижний НовгородН. Новгород. 26 января 1904 г.Милый, дорогой Борис Николаевич! Ваши письма (большое и маленькое) получил[1163]. Отвечаю на деловое. Председатель Ценз<урного> Ком<итета> имеет полномочие разрешить издание, не обращаясь в Гл<авное> Упр<авление> по д<елам> п<ечати>. Прошение, следовательно, надо подать Назаревскому[1164], т<ак> к<ак> я лично просил его и ни один другой председатель, а тем более петербургский, ничего об этом не зная, не разрешит выписать. Прошение – на бланке – все должно быть написано (не на ремингтоне) собственноручно просителем. С ужасом прочел, что Весы получают Придн<епровский> Край!! К чему это????.. В особенности теперь, когда я не только серьезных (в Весы), но и фельетонных (в Придн<епровский> Край) статей писать не способен, занятый мыслью о войне. Спасибо, спасибо Вам за светлое письмо о белой радости[1165]. Оно пришло сегодня, а весть о войне вчера вечером[1166]. Оно утешило меня, погруженного в невеселую думу, не спавшего всю ночь из-за этой думы, думы об ужасе, безобразном своею слишком откровенною