См. п. 291, примеч. 5.
3655
Имеется в виду п. 272 (см. преамбулу к примеч.).
3656
Я об этом письме сообщал и Терещенке. (
3657
3658
Имеется в виду п. 294.
3659
Т. е. п. 291 (выше Метнер указал другую дату получения).
3660
Приводим текст этого (недатированного) письма А. Тургеневой (в конверте с надписью: «Прошу доставить немедленно»):
Боря с мигренью, очень устал и потому просит меня написать вам.
Дело в том, что мы действительно очень огорчены, так как в тот момент, когда нам меньше всего можно ехать в Россию, нам ехать приходится, и совсем неизвестно, какие из этого могут выйти последствия.
Когда Боря написал свое «вопиющее» декабрьское письмо к Ахрамовичу и вам и вы взялись вести переговоры с Сириным, то мы поняли из ваших писем, что ввиду того, что долг Мусагету Сирин уплотит, Мусагет сможет за время переговоров высылать Боре денег. Или мы ошиблись и вы этого не писали? Но насколько я помню, вы это писали.
Наше мнение подтвердилось посылкой 333 руб. (и даже, кажется, 33 копейки) – т. е. суммой, хоть идущей из Мусагета, но столь сириновской, что мы подумали, что вы послали именно эту сумму, чтобы легче было потом причесть ее к Сирину.
И тон писем – что все благополучно, не беспокойтесь, сидите и работайте – это подтверждал. Но Боря беспокоился, по-моему напрасно, и написал вам, кажется, 5<?> посланий, в которых, конечно, очень многое лишнее, но, как видно теперь, остается пожалеть, что вы их не прочли. Так как если бы прочли, то поняли бы, в какое ужасное положение мы поставлены сейчас. И предупредили бы нас при первой же посылке денег, что второй не будет. Или вы думаете, что от безделья Боря вам столько писал? И если он и тратил ваше, т. е. не ваше, так как вы не читали, но свое время, то – от беспокойств, кот<орые>, к несчастью, слишком оправдались. Простите, если я немного сержусь, то не на вас, а потому, что нам действительно трудно. Но продолжаю.
Ваши письма были далее, что хоть с Сириным и затруднения, но все более или менее благополучно, и мы надеялись. Наконец, в предпоследнем вашем письме, когда был крайний срок знать о марте, вы ничего не пишете о деньгах, но только – не я же вас задерживаю в Берлине – и – искали бы себе деньги сами. Но, Эмилий Карлович, когда Боря написал «вопиющее» письмо Ахрамовичу, что он нигде сам ничего устроить не может и просит помощи – не вы ли попрекнули Борю, что письмо написано не к вам, и так хорошо взялись вести его дела с Сириным.
И в последнем письме такой поздний отказ, и отчего не прямой? Разве вы не знаете, что – отказ, когда остается еще какое-то сомненье, – гораздо болезненней?
И вот мы уезжаем с мучительной мыслью, что, может быть, мы не так поняли и что с Сириным не рас<c>троилось и деньги – к 13 марту нов<ого> ст<иля> будут. И – если действительно это было бы, так то какая обида. И как вы не увидели, не поняли, что так поступить – больней самой злой насмешки. Отчего вы не предупредили ясно и четко заранее.
Мы не сердимся. Мы боимся тех ужасных последствий вполне реальных, которые могут из этого произойти, – и горюем, что самые близкие друзья могут – бессознательно – нас к ним подвести. Но, видно, тут карма.
Боря беспокоится, что Путевые заметки начнут печататься, между тем он много раз просил выслать ему «Современник» с «Египтом», и никто не отвечает, между тем он даже не знает, полностью ли он напечатан. Рукопись «Радеса» у него, но ее никто не спрашивал.
Вы пишете – «высылайте скорей рукопись романа Сирину», но 1) адреса Сирина он не знает,
2) 2 последних главы, как он уже писал, только у Некрасова.
3) Первые три главы он выслать может тотчас, но – Терещенко говорил ему: спокойно их перерабатывать в течение – месяца или 1?. Но Боря беспокоился очень и работал поэтому мало. – Вполне закончена 1 глава. Над 2-ой и 3-ей лучше бы еще поработать недели 2–3. Но выслать можно.
Ну прощайте, Эмилий Карлович, верьте, что мы не сердимся и любим вас и нам только больно. Очень боюсь, что вы не так что- нибудь поймете в моем письме.
Если паче чаянья все благополучно – и на март вы деньги пришлете, то пришлите телеграмму, мы тут до понедельника вечером.
Впрочем, мы и не надеемся.
Ну всего хорошего. Может, увидимся в Боголюбах.
