Стране достаточно влиятельных связей. Не только себя же придется кормить, а весь этот одичавший сброд, и кормить хорошо, иначе какой им смысл хранить ему верность. А если кредит отпадает, остается… Он усмехнулся, осознав, в каком опасном направлении потекли его мысли, и неумолимо закончил: остается разбой. Есть в социологии одна закономерность, согласно которой сильный не умирает от голода.
Здесь, в этих роскошных просторных и нежилых покоях ему больше нечего было делать. Велев двум самым увязчивым и длинноруким лешим, тоже весьма на первый взгляд напоминавшим трухлявые коряги, набрать по охапке горючих обломков и снабдив их в качестве аванса еще одной порцией вожделенной энергии, чтобы поняли и рассказали другим, что угождать ему выгодно, он стал спускаться вниз, присматривая для себя личные покои, отвечавшие условиям момента: небольшую уютную комнату с камином и относительной целостности окном, пусть даже слюдяным, невысоко от земли и с тайным ходом на тот горячий случай, если придется драпать. За три года кондотьерства Рэй вдоволь навидался разных сортов величия, и теперь готов был предоставить право стучать зубами на сквозняке, упиваясь истлевшей роскошью, тому, кто видит в этом смысл. Он предпочитал целесообразность.
Найдя местечко, в большей или меньшей степени удовлетворявшее его запросы, он велел лешим свалить дрова у камина и отпустил их. Приятно пораженные его щедростью, эти внешне нескладные, суетливые существа замялись у порога и задали ему тревожащий их вопрос:
— Что мы будем есть теперь, когда вы разбудили нас, принц?
Рэй внутренне вздохнул, но вида не подал.
— Идите в лес, — сказал он спокойно. — Все, что там найдете — ваше.
— В лес нельзя, — робко возразил один, явив хорошую память, и Рэй постарался запомнить умника на будущее, — там отрава.
— Ее уже нет, она изжила себя, и за свои слова я ручаюсь. Если же ничего не найдете, я усыплю вас снова до тех времен, пока еда не появится.
Здесь не принято было сомневаться в словах принца. Лешие синхронно поклонились, скрипнув суставами.
— А других мы тоже можем послать в лес, принц?
Рэй кивнул, и они наконец оставили его. По крайней мере теперь он мог отдохнуть. Он наложил засов и огляделся.
При прежних хозяевах комнатка, очевидно, не принадлежала к числу роскошных и вряд ли посещалась царственными особами. Она была погружена в толщу стены, ее единственное узкое стрельчатое окошко глядело за стены Замка и нависало над склоном горы в каких-нибудь десяти футах от земли. Деревья рощи подступали здесь совсем близко. В его богатой приключениями жизни бывали пристанища и пороскошнее.
Уже темнело. Для ноября — самое время. Рэй потрудился еще немного, разжигая в камине непокорную мебель, и устроился у огня, подъедая остатки своих припасов. Не такой уж убогой показалась ему эта комнатка, внимательно обойденная вторым взглядом. Решетка на окне была из чугуна, оформленная сложным изгибистым и шипастым узором, отвечающим чьему-то представлению о красоте, в окне — стекло, хоть и не цветное, но, что куда более важно, целое. Низенькая входная дверь приходилась напротив окна, и ее поверхность из мореного северного дуба сплошь покрывал резной узор, полностью повторявший декор решетки. И те же мотивы встречались в оформлении камина. Здесь был стиль. От каменного пола тянуло стынью, но постоянный обогрев решит эту проблему. Вожделенный тайный ход здесь тоже был, Рэй, даже не видя, просто о нем вспомнил: в детстве он ориентировался во всех местных лабиринтах как паук в собственной паутине. Повозившись с камушками кладки, он легко нашел тот, что отпирал ход, вдохнул, стоя на пороге, запах подземелья и запер обратно. После этого он осмотрел мебель: несколько массивных табуретов, рассчитанных на кого-либо потяжелее человека, приземистый столик раскорякой, скорее декоративный, чем прикладной, и громоздкую кровать под истлевшим балдахином черного бархата с облезшей позолотой на кистях. Спать здесь, имея над головой эту штуку, было опасно для жизни: каждая кисть имела в весе по меньшей мере два фунта. Рэй решительно ободрал все это тряпье и отправил его питать огонь. К его удовольствию комната нагревалась почти моментально, он расшнуровал кожаную куртку, снял ее, стянул тяжелые походные ботфорты и вновь сел к огню, щурясь от тепла, как тигр. Из всех проявлений комфорта он более всего ценил тепло.
Кому могла принадлежать эта комната? Скорее всего, ее обитатель мог позволить себе обустраиваться согласно собственному вкусу… но выше был вхож только по особому приглашению. Рэй сумрачно усмехнулся, вспоминая, как десять лет назад похвастал Клайгелю, что «если бы принц заметил меня, то поставил бы командовать, а там… мало ли кем могу я стать». Скорее всего, обитал здесь какой-нибудь сотник не из людей. Какой-нибудь крупный гоблин, командир роты наемников. Кондотьер. Если бы судьба Рэя текла так, как текла, и если бы Клайгель не убил Райана, и если бы перед ним самим не открылись десять лет назад новые горизонты, такая комната была бы всем, на что он мог бы здесь рассчитывать. Рота… или полк. Неважно, когда над тобою есть еще начальники. А вот теперь он сам — принц, и теперь уже сам он отказался идти туда, наверх.
И вот в том же возрасте, что и Клайгель, он взялся за то же дело. Но насколько легче было принцу Белого трона! Он находил друзей — и друзей могущественных — всюду, куда поворачивал голову, и в этом была великая сила белизны, ему самому недоступная. Он, в отличие от Клайгеля, от местных Могущественных мог ожидать только одного — ножа в спину. Тигриные глаза стали мрачными. Он мог располагать лишь собственными силой и решимостью. Ему некуда будет ступить, если он, подобно Клайгелю, будет ограничивать свою свободу свободой других, раз в своем царстве Добра они не оставили ему места. Он — Черный, его магия не имеет запретов. Он свободен применять Могущество в гневе. И будьте спокойны, — если можете! — он будет его применять.
Он зевнул, подумал, что завтра стоит провести ознакомительную экскурсию в противоположном направлении, а именно — вниз, приоткрыл окно, чтобы не проснуться от духоты с головной болью, устроился на кровати и заснул так крепко, как на это способен молодой человек, не обремененный несчастной влюбленностью и угрызениями совести.
* * *
Проснувшись, когда небо начало сереть, он не обнаружил в своей комнате ни кувшина, ни таза для умывания: гигиена у гоблинов не в чести. Сообщив желудку, что потребности духа превыше бренных забот, он отпер дверь и вышел в темный коридор, едва не отпрыгнув, когда по лицу его мазнуло что-то мягкое. Впрочем, столкнувшийся с ним летун, висевший над дверью в добровольном карауле, струхнул куда больше. Поближе рассмотрев его, Рэй отметил, что у того сытый вид. Либо разгулявшиеся подданные обнаружили в лесу какие-то возможности к пропитанию, либо наиболее сильные не очень-то щепетильно поступили со своими соратниками по славному делу Зла. В любом случае, пока они способны были сами решать проблемы прокорма, ему не стоило забивать себе голову лишними сложностями.
После ночных забав его войско спало кто где упал. Рэй, пробравшись на замковый двор, умылся из старой дождевой бочки, для чего пришлось разбить сковывающий поверхность лед, и отправился в подвалы. Он торопливо миновал просторные кухни с невообразимо огромными печами, опрокинутыми котлами, вертелами, на которых можно было бы зажарить быка целиком и всякими прочими зверскими приспособлениями, предназначенными для насыщения всей этой уймы тварей, населявших Черный Замок, обслуживавших его и работавших здесь по найму. Запах еды отсюда давно выветрился, однако раннее утро — пора оптимизма, и Рэю не терпелось проверить одну чрезвычайно важную теорию, пришедшую в его голову вместе с последним утренним сном.
Было крайне глупо считать Замок разваливающейся грудой булыжника. Зло гнездилось здесь нескончаемые тысячи лет, что непременно должно было каким-то образом одушевить его. Он пришел сюда, чтобы помочь Замку. А мог ли он рассчитывать в этом деле на взаимность? Он, Рэй, объявляет Замок своим и намерен в меру своих сил защищать его и заботиться о нем. Он обвел глазами окружавшее его капище чревоугодия. Где, если не в кухне, обращаться к душе Дома, даже такого большого, как этот?
Кроме надежды, Рэй попросту кое-что знал. Он знал, например, что на случай осады в потайных ледниках Замка хранятся аварийные запасы мяса, что особые тайные заклинания охранной магии были предназначены для того, чтобы оберегать от порчи и расхищения целые подвалы овощей и зерна. Хм, не говоря уже о винных погребах Черного трона, которые в силу своего объема и выдержки смело могли быть причислены к драгоценностям короны. Насколько помнил сам Рэй, когда гибель Райана повергла их всех в состояние анархии, никто ничего подобного не обнаружил. Либо все это изобилие было плодом воображения, сказкой, которую рассказывали мальчику благодушно настроенные кухонные демоны, либо… либо охранные заклятья продолжали верно нести свою службу.
Вторым интересовавшим его пунктом была библиотека. Не та, что по листочку, по корочке была растрепана спятившими от нежданной вседозволенности троллями: в той, общедоступной, были только ботанические, географические и этнографические сведения, а также художественная литература. Последнее было Рэю глубоко безразлично, а разного рода опыт, которого он набрался в своих странствиях, куда превосходил все то, что можно почерпнуть из чужих пересказов. Нет, будучи не философом, а воякой, он искал ключей к своему Могуществу, умения рационально им пользоваться и достигать высших результатов. Та, первая библиотека была всегда к его услугам, когда по приказанию Драконихи его обучали наукам. А вот вторая… Чиа пару раз обмолвилась, что до секретов Могущества дело дойдет, когда он покажет, что оно у него есть.
И третье. Казна Черного трона. Эльфы не рискнули войти сюда, и весь ущерб, вся разpуха здесь были делом местных мародеров. Рэй помнил, что они — гоблины, тролли, лешие, нетопыри-вампиры, василиски — носились по коридорам, вырывая друг у друга красивые безделушки, золоченые кисти, обрывки узорных драпиpовок и драгоценное оружие. Все это сгинуло и истлело. Но он нигде ни разу не видел ни золотой монетки, ни драгоценного камушка. У Райана и Драконихи были свои секреты.
Он остановился посреди кухни и прикрыл глаза. Вокруг стояла мертвая тишина раннего утра. Он растворился в этой тишине, стал частью света, пылинкой, кружащейся в его падающем из потолочного люка потоке. И, нить за нитью, принялся плести вокруг себя сеть Могущества, пропуская тонкие, как лучи, нити сквозь толщи каменных стен, пронизывая подземелья насквозь и становясь при этом как бы сердцем ежа, чьи иглы направлены сразу во все стороны. Обладает ли сам Замок Могуществом и возьмется ли он поддержать самозванца?
Или ему показалось, или на его отчаянный зов кто-то отозвался. Некоторые из лучей стали теплее, на них возникли горячие, прямо-таки пышущие жаром точки. Осторожно, боясь спугнуть волшебство даже слишком горячим дыханием, Рэй стал убирать пустые лучи, чтобы избежать путаницы. Наконец их осталось не более двух дюжин, каждый — с пылающей точкой. Не спеша — иначе все пришлось бы начинать с начала — Рэй соединил точки ломаной линией в порядке их удаленности от себя. Линия должна была указать ему путь. После этого убрал оставшиеся лучи, а линия повисла в воздухе, обозначая его дорогу. И он пошел, неукоснительно следуя ее изгибам.
Когда он уперся носом в монолитную стену, первой его мыслью было, что Замок мило пошутил. Он поморгал, но яркая белая нить пронзала базальтовую кладку и, насколько он мог различить, тянулась дальше. Если бы его бренное тело состояло из чистой энергии, ему не составило бы труда проникнуть за ней следом, но тогда оно не нуждалось бы и в пище.
Он раздраженно хлопнул себя по лбу и громко обозвал болваном. Кто доверяет шести первым чувствам, имея на вооружении седьмое?! Нить указывала, что проход есть, глаза видели стену, руки ощущали ее гладкую, холодную твердую поверхность… и даже пахло здесь камнем! Пахло?! Не такой уж у него острый нюх на самом деле, чтобы уловить запах камня, а это значит, что кто-то здесь слегка перестарался. Мастерски наведенная иллюзия монолитной стены, вот только камень не пахнет. Даже камнем. По крайней мере в людском восприятии. А вот в драконьем, не говоря уж о гномском, может, и пахнет. Все-таки
