Чистый nonsense (сборник)

Эдвард Лир Чистый nonsense

Перевод сделан по изданиям: The Complete Nonsense Book by Edward Lear, N. Y.: Dodd, Mead & Company, 1912; The Nonsense Verse of Edward Lear, London: Mandarin Paperbacks, 1992; Edward Lear. The Complete Verse and Other Nonsense, London: Penguin Books, 2001.

© Архипцев Б. В., перевод, предисловие, послесловие, комментарии, составление, 2016

© «Геликон Плюс», макет, 2016

* * *

Lear showing a doubting stranger his name on his hat to prove that Edward Lear was a man and not merely a name.

Drawn by Himself.

Лир, показывающий недоверчивому незнакомцу своё имя на шляпе в доказательство того, что он реальный человек, а не просто имя.

Авторский рисунок.

От переводчика

Предвидя, что некоторых взыскательных читателей могут смутить, озадачить, покоробить, а возможно, и обескуражить словесные диковинки вроде аккурайдо или гневицца, разбросанные там и сям по страницам книги, хотел бы начистоту объясниться с ними. Проще всего, разумеется, заподозрить и обвинить переводчика в недостаточно твердом владении родным языком или в излишне вольном обращении с ним. Однако отнюдь не исключены и иные варианты-объяснения, не правда ли? Например, все это может быть сделано вполне осознанно, причем по нескольким причинам сразу.

По порядку. Это могло быть устроено, подстроено, содеяно, во-первых, просто для улыбки. Во-вторых, ради особо точной, звонкой, прямо-таки звенящей рифмы, весьма желательной в лимерике. Третье. Сам автор, Эдвард Лир, вряд ли возражал бы против такого, ибо сам был большим шутником, озорником, любителем веселой языковой игры: придуманные им забавные словечки вроде scroobious, ombliferous или borascible вот уже почти два столетия не дают покоя лингвистам, знатокам и рядовым носителям английского языка – никто так доселе и не прознал, что же они, черт побери, в действительности означают! Нередко он (Лир) упрощал затейливую английскую орфографию (это когда, помните, пишут Манчестер, а читают Ливерпуль), добиваясь не только звукового, но и графического подобия рифмуемых слов, например, записывал охру (ochre) как oker для большего совпадения с poker (кочерга), а ocean как otion – мотив неясен, сознательно нарушал родную грамматику, употреблял просторечия (O law вместо O Lord, It ain’t вместо It isn’t, a-telling вместо telling) и т. д. А уж каламбуристом был таким, что еще поискать: друга своего Фортескью (Fortescue) именовал в письмах не иначе как 40scue, немцев делил на Ger-man, Ger-woman and Ger-children, а нарциссы (daffodillies) однажды взял да и назвал daffy-down-dillies – типа нарц-вниз-сы!

Ну и наконец, четвертое и основное. Никто не возбраняет и ничто не мешает любому «несогласному» читателю корректировать текст сообразно своим вкусам и представлениям, заменяя при чтении раздражающие слова более привычными, традиционными, напрашивающимися: небольшое творческое усилие – и вычурное аккурайдо превратится в нормальное (хотя и чуть скучноватое, быть может) наречие аккуратно, жизнирадисто – в жизнерадостно, хоулда – в холода и т. д. Такие же слова, как злоключиться или ненасыпный, являющиеся формально неологизмами, на мой взгляд, просто обязаны наличествовать в языке – коль скоро имеются злоключение, приключиться, ненасытный, и в то же время совсем недавно еще не было ни влюбленности, ни промышленности, ни даже летчика (зато был летун). При этом еще затевается забавная интерактивная игра, а читатели становятся своего рода соавторами переводчика! Как там говаривал Юлий Цезарь… Заинтриговал? Увлек? Убедил?

Б. В. Архипцев

Something Like a Preface to The Book of Nonsense (From the private letters of Edward Lear)

MY DEAR F. I want to send you, before leaving England, a note or two as to the various publications I have uttered, bad and good, and of all sorts, also their dates, that so you might be able to screw them into a beautiful memoir of me in case I leave my bones at Palmyra or elsewhere. Leastwise, if a man does anything all through life with a deal of bother, and likewise of some benefit to others, the details of such bother and benefit may as well be known accurately as the contrary.

Born in 1812 (12th May), I began to draw, for bread and cheese, about 1827, but only did uncommon queer shop-sketches selling them for prices varying from ninepence to four shillings: colouring prints, screens, fans; awhile making morbid disease drawings, for hospitals and certain doctors of physic.