— Судя по удивленным крикам со стороны руин, я бы рискнул предположить, что они прискакали по этому высохшему руслу реки.
— Что? Нет, этого не может быть! — воскликнул Алкадиззар. — Посмотри: мои лучники полностью контролируют дальний конец русла. Мы бы заметили их приближение!
Джабари задумчиво кивнул.
— Так может показаться, так может показаться, — согласился он. — Но они могли воспользоваться вот этим рукавом реки, переходящим в высохшее русло, — указал он на линию, которая обводила дюны дальше к северу. — Отсюда, конечно, этого не видно. Быть может, если бы твои разведчики тщательнее исследовали эту область за день до боя, ты бы знал это наверняка.
Алкадиззар вздохнул.
— Хорошо, — буркнул он. — Сколько их?
Джабари улыбнулся и снова поднял кружку, в которой гремели кости.
— Твои советники докладывают, что тысячи. Много тысяч!
Принц подозрительно сощурил глаза. Джабари всегда изображал его советников как легковерных глупцов, что на самом деле маловероятно. Некоторое время Алкадиззар изучал «песочный» стол. Фигурка из красного дерева, которая представляла его самого и его свиту, расположилась на нижней дюне прямо позади оазиса, угрожающе близко к быстрой кавалерии врага.
— Хорошо. Сколько из них я могу увидеть?
Джабари потряс кружку с костями.
— Их плохо видно, трудно разобрать.
Конечно, с досадой подумал Алкадиззар. Изучив поле боя внимательнее, он кивнул.
— Быстро переместить резервный отряд влево, отдать приказ атаковать вражескую кавалерию.
— Хорошо...
— И вместо одного гонца я отправляю
Улыбка Джабари растянулась еще шире.
— Слушаю и повинуюсь, о великий, — ответил он.
Учитель встряхнул кости в кружке еще несколько раз, взглянул на результат и принялся перемещать воинов на столе.
Принц взял кубок разбавленного вина с края стола и задумчиво сделал пару глотков, глядя в высокие окна в западной стене комнаты. По небу гуляло несколько облаков, хотя стояло лето; предвечернее солнце освещало темные холмы за стенами Ламии и посылало мягкие золотистые лучи внутрь комнаты. Прекрасный день для верховой прогулки, с тоской подумал он, рассматривая караван, который выходил из западных ворот города.
Сегодня торговцы уходили поздно; возможно, слишком долго загружали свои товары или же не сразу смогли получить нужные разрешения от чиновников. И теперь им понадобится удача, чтобы успеть к ночи дойти до извилистой дороги на холмах и Золотой долины. Пересечь ее они смогут за неделю — если по пути не столкнутся с бандитами, которыми кишели эти территории, — а потом отправятся в Ливару или Разетру, или даже дальше на запад, мимо опустевшего Махрака и через долину Царей к большим городам на Западе. Возможно, они даже направляются в Кхемри, подумал он и почувствовал острый укол зависти.
Когда-нибудь, сказал себе Алкадиззар. Когда-нибудь он будет готов. Но
Все дороги Неехары вели в Ламию, процветающий Город Зари. Благодаря богатству Большого Города и мудрому правлению царей неехарцы пережили темную эпоху, которую принес с собой Нагаш Узурпатор; горожане поклонялись представителям правящей династии, как олицетворению богов.
Никто не сомневался в могуществе и влиянии Ламии, и поэтому правящие династии из других великих городов постоянно отправляли своих наследников получать образование именно в Город Зари. Они воспитывались для жизни в Большом Городе, среди пышного великолепия и традиционных торжеств, пока не вырастали для того, чтобы отправиться в путь, — так поступали со всеми, за исключением Алкадиззара. Его мать Хатор, царица Разетры, прибыла в Ламию, когда он еще рос в ее утробе; беременность не обошлась без проблем, и придворные повитухи сомневались, что она сможет родить здорового ребенка. Хатор в отчаянии обратилась к единственному источнику спасения — храму Крови. Там она денно и нощно молилась в присутствии богини за жизнь принца.
Перед рассветом — по крайней мере, так говорят — верховная жрица храма пришла к Хатор и сообщила ей, что ее молитвы услышаны. Богиня сказала, что ребенок выживет. После этого каждую неделю ее приводили в храм, где давали особый эликсир, который благословила сама богиня. Два месяца спустя, почти в тот же час, когда верховная жрица впервые поговорила с ней, Хатор родила Алкадиззара. Она прожила с ним в храме целый год; потом отдала на воспитание королевскому двору и вернулась в Разетру. Алкадиззар никогда не видел своего отца, короля Атен-херу, и не помнил собственную мать, которая умерла в родах через два года после возвращения домой.
Стук костей о стенки деревянной кружки прервал размышления принца, он взглянул на стол и нахмурился. Джабари улыбнулся, не прекращая трясти кружку.
