узким был вход в наше жилище.
— Ой, и бельё новое, — оценила моя теперь уже жена, проведя рукой по свежим простыням.
Надо ли говорить, что мы их тут же и обновили?
Конечно, всё было сумбурно, в некоторой спешке и совершенно не так, как, возможно, Маше хотелось. Это был её последний день пребывания в больнице, и нам обязательно нужно было расписаться. К счастью, такого понятия как очередь в ЗАГС здесь не существовало, достаточно было подать заявление, уплатить пошлину, найти двух свидетелей и всё, вожделенный документ готов.
О свидетелях позаботился Дима, собственно, он был одним из них, а в качестве свидетельницы привлёк какую-то свою знакомую, в чьих объятиях, я так понимаю, находил утешение после разрыва с Зиной. Ну и хорошо, пусть это формальность, но я бы не хотел, чтобы Зинаида ставила подпись на столь важном документе. Свадьбу решили отпраздновать чуть позже, потому что «дохтур» и так отпустил невесту скрепя сердце, и всего на несколько часов, до вечера, когда больница просто закрывалась, а вечер зимой наступает рано. Конечно, чтобы Абрам Моисеевич не переживал так сильно за здоровье пациентки, я презентовал ему бутылочку местного «коньяка», но вернуть Марию было нужно, тут ничего не попишешь.
Забавно вышло с моими подарками для неё, я приобрёл кое-что из дефицита, и Маша, разумеется, всё тут же примерила. Бельё её в восторг не привело, хотя там был даже шёлк. Система крепления чулок была весьма эротичной, но она даже выругалась, пока справлялась с застёжками. А вот платье, которое мне понравилось больше всего, было с негодованием отброшено в сторону со словами:
— Я такое не одену никогда в жизни!
Я деликатно промолчал и даже не расстроился. Самым сложным моментом, для меня, была её возможная реакция на разъяснение причины столь поспешного узаконивания наших отношений. Дело в том, что нерезидент мог сменить работу в течение года только по состоянию здоровья, или если сочетался законным браком с гражданином республики. В этом случае допускался переезд в населённый пункт одного из супругов. И, по счастью, я уже был обладателем заветного паспорта. Так что теперь, сразу после выписки, нам следовало лететь в Красную Пежу, и подавать документы на перевод, чтобы Маше не пришлось выходить на работу пусть всего на день.
— А если бы не это, — спросила она, — ты бы долго раздумывал?
— Честно? — спросил я, хотя это и было излишним. — Штамп в паспорте, тем более в местном, для меня не так важен. Мне важно, что я могу засыпать и просыпаться рядом с тобой. Каждый день.
ГЛАВА 17
Так начался новый этап моей жизни в этом очень странном месте. В самом начале мне говорили, что зима — это тяжёлое время, короткий световой день, холод, усиливающееся давление Тьмы, всё это способствует всяким депрессивным настроениям. Не знаю, кто как, а я был счастлив, Мария тоже, это было видно, пусть я и ходил в «розовых очках». Мы подыскали ей не очень отстойную работу на местном мелькомбинате, тут уже не обошлось без «смазки», и пусть зарплата там всё те же 150 рублей, и нет возможности подзаработать, зато в тишине конторы, каким-то младшим учётчиком, женский коллектив, и не дышать мучной пылью. Когда мог, я всегда отвозил её и встречал, в другое время был ведомственный транспорт, но нас «статусы» совершенно не парили, а зарплата её без обсуждения ушла в раздел «на булавки и помаду».
Халява с распределением дефицита закончилась, о чём Дима с тоской вспоминал раз по пять на дню, но, внезапно, наши услуги опять понадобились — оказывается, Стас взялся контролировать реализацию какой-то электротехнической продукции, навар тут был в два раза меньше, в процентном соотношении, но, зато, выхлоп приятно поразил. Дима так наскирдовал себе на подержанный автомобиль, например. Свою лепту в семейный бюджет вносила и моя основная работа, командировки на север никто не отменял, а там и стрелять приходилось. Твари и в самом деле зимой борзели, однажды вообще к стенам «Точки» подошли, пришлось объявлять тревогу и в кой-то веки хозвод получил боевые, даже повар стрелял!
Новый, 33-й год встречали как дома, в смысле, сначала в кругу самых близких людей, затем пошли по гостям. Близкие — это Дима с Эльвирой, жгучей брюнеткой, которую он представил как «самую прекрасную женщину в республике». Ну-ну, я-то знаю,
