терьера. Мерзкая тварь иногда заходилась среди ночи звонким лаем, будя всех соседей. Звали её Кнопа. Но женщина была на удивление приятной в общении, и совершенно не скандальной. Марго, я тебя умоляю, только не выходи сейчас из квартиры, ладно!
— Открывай! — сунул я Михалычу ключи, пихнув, для верности, пистолетом в почку.
Тот затрясся, даже уронил связку, но не издал ни звука, из чего я сделал вывод, что дома, скорее всего, никого нет. Так оно и оказалось. Комната и кухня носили следы обыска, замок с оружейного шкафа сорван, и сам шкаф пуст, однако тайничок они не нашли, так что две тысячи рублей перекочевали в карман. Привратник к этому моменту был уже связан по рукам и ногам, а во рту у него торчал кляп из моего носка. Жаль, грязного не было. Так, что дальше?
Тут я услышал тарахтение мотора, выглянул в окно и увидел знакомую машинку, заворачивающую на стояночку перед домом. Маша? Супруга выбралась из «Кюбеля», наклонилась, достала с заднего сиденья какой-то свёрток. Так, внизу же никого! Я проверил, заперта ли ванная на шпингалет и горит ли там свет, чтобы Михалычу не было страшно, всё-таки он человек подневольный, хотя и сволочь. А его найдут, всё равно скоро станет ясно, что я нарушил их планы, примчатся снова. Кубарем вниз, едва не споткнувшись на первой же ступеньке, у Марго Штраус сменил Утёсова, и тут я услышал, как родной голосок позвал:
— Аркадий Михалыч! Ау-у!
Но я был уже внизу.
— Ко…
— Тихо! — зашипел я. — Пошли!
И схватил Машку под локоть.
— Всё плохо! Объясню по пути! Надо бежать!
— Ну бли-и-ин! Я так и знала! — расстроено протянула она.
Но, вопреки ожиданиям, не стала вырываться и впадать в истерику, лишь спросила:
— Всё серьёзно?
— Очень! Миронова завалили, нас с Димой хотели подставить, его убили. Иди к машине, подгоняй к «Доджу».
— О хоссподи! — закатила она глаза.
— Куда мы? — вопрос она задала, когда барахло перекочевало в наш «Кюбель».
— В Орехово, там попробуем по реке уйти. О, слушай, давай назад садись, посмотри, что там в мешках.
Маша быстро перескочила на заднее сиденье, сверкнув длинными и, пока ещё, белыми ногами, день был совсем тёплый, почти летний, и на ней было лёгкое платье с туфлями-лодочками. Чёрт, даже шмотки её не взял! Да ладно, нашёл о чём переживать, главное, самим уцелеть, а шмотки дело наживное.
«Кюбельваген» зафырчал моторчиком и бодро покатил в сторону северного выезда из города.
— А ты куда? — удивилась Мария.
— Выедем там, потом на Усольск свернём, попетляем немного, — объяснил я.
— А-а, ну смотри, — согласилась она, и приступила к осмотру чужих баулов.
Вот и пост впереди, я вцепился в руль так, что пальцы побелели, но комендачи вообще не обратили на нас внимания, видимо тревоги ещё не объявили. Выехали? Вырвались? Вроде бы.
— Маш, держись, сейчас потрясёт, — сообщил я, ускоряя тарантас.
— Я… уж… поняла, — отозвалась моя женщина, подскакивая сзади на сидении.
Но как бы быстро мы не ехали, спустя где-то полчаса нас обогнал мотоцикл. Водитель на нём был один, без пассажира, байк был без коляски, и гнал резво, видимо сильно спешил. Куда? А не про нас ли доложить? Или это паранойя? Могли они так быстро подсуетиться? Да всё могло быть. Так, вон впереди отворотка на Вострино, там встанем, надо бензина долить, заодно и подумать.
Маша кое-что нарыла, кроме обычного барахла и патронов в мешках оказались кое-какие наличные. В совокупности денег у нас набралось ещё порядка двух тысяч, а всего 4652 рубля и некоторое количество копеек.
— А что у тебя в свёртке? — наконец спросил я.
— Ой, это я платье новое у Маринки заказала, — ответила Маша, и вдруг заплакала.
— Ну прости меня, солнце! — я прижал её к себе, слегка досадуя, что из-за роста не могу погладить по голове. — Прости, так вышло, любовь моя!
— Да я знаю, — она совсем по-детски шмыгнула носом. — Как думаешь, мы выберемся?
— Обязательно! — со всей уверенностью ответил я.
Спустя несколько минут мы снова тронулись в путь, дорога пошла немного в горку, и на самом верху я разглядел стоящий грузовик. Возле него ошивался какой-то мужичок, вероятно водитель что-то делал с колесом, может болты закручивал. Не знаю, что на меня нашло, предчувствие или я просто
