воздействие Тьмы на психику. А её давление, в свою очередь, заставило уняться трясущиеся поджилки. Так что, пока эти страхи боролись между собой, я почти не боялся. Под конец.
Мы сделали два круга над станцией, затем люк, к моему немалому облегчению, закрылся, и самолёт взял курс на север. Это было сделано специально, чтобы запутать возможных наблюдателей, хотя, на мой взгляд, слабая такая попытка замести следы.
Главным, кроме удачного приземления, разумеется, было подтверждение того, что все товарно-метериальные ценности находятся на месте и ждут нас, в смысле, большесольцев. Потому что железная дорога была цела-целёхонька. И на фотографиях, весьма чётких, между прочим (вот что значит профессиональный аэрофотограф!), удалось посчитать, что стоит на путях, а вот содержимое складов, к крайнему неудовлетворению Станислава Степановича, учитывать отказались. Или они идут Большим Солям бонусом, или мы тоже рискуем задницами и получаем уже полный расчёт. Стас, калач тёртый, разумно посчитал, что синица в руках надёжней, тем более, что синица вышла жирная такая, фазан целый, а не синица. После финального согласования суммы и эквивалентного ей объёма соли, когда уже окончательно ударили по рукам и приговорили не одну бутылку дистиллята на основе зерновых, я даже испытал приступ зависти, представив себе эти тонны «белого яда».
— Слышь, Кость, ты уверен? — расчувствовался Стас, когда узнал, что я от своей доли отказываюсь.
В его, разумеется, пользу. Почему? А потому что здесь наши пути с ним расходятся, он поплывёт-поедет в своё светлое будущее с грузом соли, ну а у меня осталось одно незаконченное дело, топчет эту землю один очень мерзкий человек и я должен убить его. Ну а потом… А потом я не верю, что выберусь живым, потому что есть ещё непосредственные убийцы моей жены, и с ними я тоже очень хочу поквитаться. Таким образом риск возрастает многократно, а шансы выжить столь же стремительно падают к отметке «ноль».
Наступил момент прощания. Я крепко пожал Станиславу руку, последовали хлопки по спине, затем я вышел из его номера в гостинице, держа в руках клочок бумаги. Небольшую долю из вырученного объёма соли я, всё же, взял, и теперь мне предстояло передать накладную-требование на отпуск товара со склада одному человеку. Соль пойдёт в оплату его услуг, потому что мне нужно попасть обратно в ВНР, минуя официальные каналы.
Июль месяц давно перевалил за вторую половину, жаркая погода внезапно сменилась дождями и даже прохладой, и сегодня четверо мужчин вынуждены были кутаться в плащ-палатки, матерясь вполголоса — непогода разыгралась не на шутку, почти осень, мать её растак! В любое другое время они ни за что не потащились бы в эту глухомань, но дело, ради которого они здесь собрались, было слишком важным. Настолько важным, что они вышли на проливной дождь из уютных и тёплых машин, и, стоя под потоками воды, поджидали, когда к ним подъедет небольшой караван из трёх автомобилей ГАЗ АА, в самодельных кунгах которых явно находился какой-то груз. Вернее, груз, видимо, был в двух автомобилях, а в третьем, замыкающем, ехала охрана, с десяток сурового вида мужчин, очень серьёзно вооружённых. Впереди кавалькады ехал обычный серый «Кюбельваген», из которого под дождь выбрался коренастый крепыш с перебитым носом и ещё два человека, удивительно похожих, словно они были близнецами.
— Александр Александрович? — спросил крепыш, подойдя к четвёрке в плащах.
— Мирлиндт? — произнёс тот, к кому обратился кривоносый.
Они обменялись рукопожатиями. Только эти двое, остальные были слишком ничтожны, чтобы быть представленными двум будущим деловым партнёрам.
— Как доехали? — поинтересовался тот, кого звали Александр Александрович.
И с удивлением отметил, что человек со странным именем Мирлиндт совершенно игнорирует дождь, нещадно лупивший по его бритой, бугристой голове. Тело своё он защитил чёрной кожаной курткой, сверкающей сейчас словно она была из латекса, а вот голову покрыть не удосужился. И всё же, потоки воды на лице его, похоже, абсолютно не смущали.
— Нормально, — ответил бритоголовый, — с погодой повезло.
Говорил он с едва заметным акцентом, который его собеседник не смог идентифицировать.
— Да, уж, — согласился Александр Александрович, делая нижней челюстью странное движение, словно у него что-то застряло между зубами, и он пытается это достать, не прибегая к помощи пальцев или зубочистки.
От взгляда Мирлиндта не укрылись неприятные зубы его делового партнёра, но, видимо, до них ему было ещё меньше дела, чем до дождя.
— Ну что, пожалуйте внутрь? — жестом радушного хозяина предложил обладатель уродливых зубов, указывая на массивные деревянные ворота, закрывающие въезд на некий объект, который вполне мог быть огромным складом.
Собственно, это и был склад, только когда-то здесь хранили зерно. Сейчас же бывший элеватор на окраине Советска простаивал в запустении и забвении, просто не было смысла складывать зерно здесь, чтобы потом везти его в Вышинский, посткатастрофная экономика ещё не набрала такие обороты. Мужчины, по очереди, прошли через небольшую дверцу, являющуюся частью створки ворот, при этом двое в плащах и «близнецы» из сопровождения Мирлиндта были вынуждены наклонить головы — калитку делали явно на человека не выше среднего роста. Внутри было относительно сухо, хотя кое-где с прохудившейся крыши лилась вода. Однако три грузовика, «Додж» и пара «Виллисов» стояли вне этих потоков, целых участков крыши тоже хватало. Вокруг машин находилась примерно дюжина мужчин в зелёной униформе, изобретённой уже попавшими в этот мир людьми. Внимательный
